нашел родник, Серафима Сергеевна необыкновенно быстро смирилась с тем, что прудик будет не в середине сада, а в его углу, окончательно утвердившись в мнении, что Лавр Ильич и в самом деле чудотворец. Была уже середина августа и Лавр Ильич заторопился, чтобы успеть насадить плодовые деревья до заморозков. Затребовав в свое полное распоряжение Емельяна Ивановича и Иванушку, он предпринял целых три экспедиции в различные сады и питомники, выбирая не только молодые, но и уже вполне сформировавшиеся яблони, груши, вишни и сливы. Риск того, что они не приживутся на новом месте, был очень велик, но заслуженный агроном Михайлов был упорен и отважен. Подвластные ему богатыри поднимали вместе с корнями целые деревья, не обращая внимания на сыпавшиеся на них плоды, и грузили их на очередной военный грузовик. В результате к началу сентября будущий таинственный сад был полностью укомплектован. Был вырыт и полутораметровой глубины пруд восьми метров в диаметре, быстро заполнившийся родниковой водой. Нужно заметить, что Лавр Ильич, тщательно исследовав флору вокруг старого дома, со свойственной ему категоричностью заявил, что здесь ничего менять нельзя, так как, по его словам, вся эта растительность имеет к самому дому непосредственное отношение, а посему любое радикальное вторжение может повредить не только дому, но и его обитателям. «Да вы, оказывается поэт, дорогой Лавр Миртович! – восхитилась тирадой агронома Маруся – Ой, миллион извинений, Лавр Ильич, как-то само вырвалось!» Лавр Ильич, между тем, нисколько на Марусину оговорку не обиделся, что и привело к тому, что за глаза иначе, как Лавром Миртовичем, его никто больше не называл. Пришедшая в свое время зима оказалась снежной, но теплой, и весной, любовно и тщательно обогретый, подкормленный и окопанный заслуженным агрономом сад зацвел. Приехавшая погостить и полюбоваться на растущий Марусин живот Серафима Сергеевна глазам своим не поверила. Она осторожно трогала цветки яблонь, как будто сомневаясь, не сон ли это, изредка оглядываясь на Лавра Ильича, бубнившего что-то о каких-то удобрениях. Да, думала Серафима Сергеевна, прав, тысячу раз прав был ее любимый писатель, утверждавший, что чудесам, как известно, стоит только начаться, а потом их уже ничем не остановишь. В оригинале, правда, вместо чудес было упомянуто колдовство, но Серафима Сергеевна не придавала этому нюансу особого значения.
19.
Возвращаясь вечером домой, прямо под фонарем на скамейке
