Сказки про Ивана-Царевича и Иванушку-Дурачка | страница 15

12.

Маруся уехала в свой институт писать диплом, и они с Василисой Прокофьевной договорились, что будут переписываться. Для этой цели Василиса Прокофьевна обзавелась небольшим компьютером, приобретенным ею под руководством Маруси на городском радиорынке. Проведя краткий инструктаж по пользованию электронной почтой, Маруся чмокнула Иванушку в щеку, крепко обняла Василису Прокофьевну, церемонно пожала руку Емельяну Ивановичу и улетела. Иванушка сразу же начал скучать, но до погромов дело не дошло, так как первое письмо от Маруси пришло уже через три дня. Она писала, что доехала благополучно и даже описала трогательную сценку, которую она наблюдала в аэропорту одного небольшого города, где ее самолет совершил двухчасовую вынужденную посадку вроде бы из-за погодных условий, целиком ею позаимствованную из рассказа О. Генри «Золото и любовь», с учетом нынешних реалий, разумеется. Таким образом связь была налажена, Маруся писала каждую неделю, вдохновляясь то Чеховым, то Грином, то Довлатовым. Иванушка терпеливо пережидал время от письма до письма и хозяйство Василисы Прокофьевны оставалось в полном порядке. А однажды с Иванушкой, который хоть ничего и не сокрушал, но все-таки был капельку рассеян, случилась довольно странная история. Началось с того, что он неожиданно напился. Вообще-то к спиртному он был равнодушен и никак не мог понять склонности Емельяна Ивановича к регулярным медитациям. Однажды попробовав водки, он нашел ее невкусной, хмеля никакого не почувствовал, но на другой день проснулся с головной болью, от которой вообще никогда не страдал. Василиса Прокофьевна с удовольствием прочитала Иванушке лекцию о вреде алкоголя, дала рассолу, и тема была закрыта. Но в тот день его затащили на свадьбу, и свадьба эта была – пьяная. Играл свадьбу его бывший одноклассник Матвей, недавно вернувшийся из армии. Матвей был парень хитроватый и мелочно жестокий и Иванушку он зазвал, рассчитывая как-то над ним покуражиться на потеху своим приятелям, так как считал его законченным придурком. Но ничего у него не вышло. Сам жених очень быстро напился и задремал, прислонившись к разъяренной невесте, а его гости не нашли ничего лучшего, чем затеять драку. Иванушка привык к тому, что рядом с ним люди вели себя сдержанно, как бы подпадая под действие его всегдашнего спокойствия и неизменной доброжелательности. И вдруг – драка. Иванушка опешил от увиденного и рассеянно выпил полный фужер водки. Чья-то трясущаяся рука снова наполнила его фужер, который он снова выпил. А потом встал из-за стола и, ни слова не говоря, двинулся в самую свалку. Кого-то он задел локтем, кого-то толкнул, от кого-то отмахнулся, совершенно не соизмеряя своей силы, и направился к выходу, не слыша стонов и ругательств, несшихся ему вслед. На крыльце ресторана, где творилось все это безобразие, он минуту постоял и, пошатываясь, зашагал, сам не зная куда. Голова у него кружилась, но он все шел, не разбирая дороги. Чувствовал он себя отвратительно, но ходьба приносила облегчение, и он все шел и шел. В конце концов он оказался на каком-то пустыре или поле уже за чертой города. В свете полной августовской луны окружающий Иванушку пейзаж был неузнаваемо прекрасен. Иванушка чувствовал, что с каждым шагом ему становится все легче, и он даже немного прибавил шагу, как бы спеша уйти подальше от гнойного света душного ресторана, от запаха пролитой водки и матерной абракадабры дерущихся. Наконец он вышел на какую-то грунтовку, колеи которой ярко белели и даже чуть отблескивали в лунном свете. Ни о чем не думая, он пошел по дороге и вскоре увидел впереди высокую человеческую фигуру. Подойдя поближе, Иванушка разглядел человека, одетого во что-то, похожее на длинную военную плащ-палатку с надетым на голову остроконечным капюшоном. Человек в плащ-палатке стоял и что-то чертил на земле длинным прутиком, похожим на тонкую удочку. Рыбак что ли, подумал Иванушка, и чего он капюшон надвинул, дождя-то нет? Когда Иванушка поравнялся с незнакомцем, тот неожиданно произнес: «Ну здравствуй, Иванушка». Иванушка остановился и уставился на говорившего, пытаясь разглядеть его лицо. Но не разглядел, так как оно было в тени широкого капюшона. «Здрасьте…» – ответил удивленный Иванушка. Человек кивнул и сказал: «Пойдем, нам пора» – оглянулся в сторону луны и пошел вбок через поле. Иванушка механически двинулся следом. Немного погодя впереди замаячил свет небольшого костра и спутник Иванушки немного прибавил шагу. У костра спиной к ним сидел на широком табурете какой-то человек и, видимо, ворошил костер, так как в небо время от времени взлетали снопики красных искр. Возле костра стояли еще два табурета. Иванушкин провожатый опустился на один из них, указав Иванушке своим прутиком на другой. Иванушка сел, разглядывая собеседников, чьи фигуры и лица были подсвечены отблеском догорающего костра. Тот, что сидел слева от Иванушки, был одет во что-то бесформенно-черное, а на его голове помещалась черная же шапка, какую носят греческие священники – у ее верхней, расширенной части, имелись небольшие узкие поля. Угли этот не совсем обычный господин помешивал ничем иным, как длинной шпагой с крестообразным эфесом. Но Иванушку удивила не шпага, невесть откуда взявшаяся в диком ночном поле Среднерусской равнины, а то, что оба этих человека, и черный со шпагой, и тот, что был в плащ-палатке с капюшоном и удочкой, были необыкновенно друг на друга похожи. Близнецы они что ли, размышлял Иванушка, бывает же такое. Черный посмотрел на Иванушку и спросил у капюшона: «А он точно дурак?» Капюшон усмехнулся: «А давай мы у него самого спросим – и к Иванушке – Скажи, кем ты себя чувствуешь после сегодняшних твоих художеств?» Иванушка заморгал, кое-что вспомнил, тихонько ужаснулся и ответил: «Дураком законченным». «Так – не унимался капюшон – а что тебе по этому случаю сказала бы Василиса Прокофьевна?» «Что я дурак несчастный» – прошептал Иванушка. «Хорошо – дожимал капюшон – а Маруся?» Иванушка застонал, всхлипнул и замотал в отчаянии головой. «Убедился? – обратился капюшон к своему черному близнецу – Тем более, что сам же ты все и подстроил». Тот с сомнением покачал головой: «Ну не знаю, не знаю. Редкий мудрец назовет себя умником, скорее наоборот». «Назовет – да – парировал капюшон – но ты-то уж точно знаешь, кем эти мудрецы считают себя на самом деле, верно? И чаще всего именно по твоей подсказке» – добавил капюшон с издевкой и ткнул своей удочкой в самую середину уже совсем почти потухшего костра, мерцающие угольки которого лишь слабо помаргивали. От его тычка костер слегка полыхнул, выбросив вверх язык пламени и целый пучок искр. Иванушка заметил, что само кострище имеет форму правильного круга и похоже на вечерний засыпающий город, светящийся окошками своих домов. Вот лежит такой город, подумал Иванушка, а над ним склонился кто-нибудь с удочкой и тычет (судя по всему, Марусины старания начали давать плоды)… «Знаю я твоих дураков – проворчал черный – До сих пор бок болит после того булыжника у Ильинских ворот». Потом он вдруг крутанул шпагой по краям кострища и края эти загорелись красными невысокими языками пламени: «Начнем?» Капюшон кивнул, а черный поднял шпагу на уровень Иванушкиной груди и сделал резкий выпад. Отшатнуться Иванушка не успел, а только охнул и зажмурился. Когда он открыл глаза, то обнаружил, что находится в огромном, ярко освещенном и раззолоченном кабинете с высоким потолком, с которого свисала громадная хрустальная люстра. Он сидел за широким письменным столом, к которому был приставлен длинный стол поуже. Вокруг длинного стола сидело человек двадцать очень важных, судя по всему, людей, штатских и военных. Вдоль стен расположилось еще примерно столько же народу и тоже штатских и военных. И все они смотрели на Иванушку. Он оторопело оглянулся и тут к нему подскочил черный близнец, но уже не в прежней своей непонятной одежде, а во вполне обычном костюмчике с галстучком и зашептал: «Повторяй за мной: э-э, начнем, кто первый?» – и Иванушка, как кукла эти слова повторил. Сидящие шевельнулись и представительный розоволицый мужчина, сидевший ближе к Иванушке с правой стороны длинного стола, провозгласил: «Вопрос у нас, коллеги, сегодня только один и решить его надо прямо сейчас. Какие будут предложения?». Снова все шевельнулись. «По линии МИДа все готово» – тут же отозвался, блеснув очками, сидевший напротив него сухощавый человек. И за тем по очереди все присутствующие коротко отрапортовали: «Минфин готов, Генштаб готов…» – и так далее, как на перекличке. Розоволицый с улыбкой обратился к Иванушке: «Мы готовы, господин президент, можно начинать» – он легонько кивнул головой и перед Иванушкой оказалась большая открытая папка с красиво оформленным и плотно заполненным текстом листом приятно отблескивающей чуть желтоватой бумаги. Но кроме слова «Указ» Иванушка ничего не разобрал, так как текст был отпечатан какими-то странными полузнакомыми еще со школы буквами. А еще похожими, но только объемными буквами было написано название ресторана «Остров Буян», красовавшееся над его входом. Именно в этом ресторане Матвей как раз и праздновал свою свадьбу. «Это что?» – спросил Иванушка розоволицего. «Ваш указ, господин през… – он вдруг осекся, расплылся в улыбке и закончил – ваше величество!» Иванушка вытаращил глаза, а розоволицый сделал кому-то знак и сквозь открывшиеся настежь двойные двери двое дюжих молодцов в черных костюмах и белых перчатках вкатили большой стол, накрытый белым шелковым покрывалом, под которым угадывался какой-то крупный предмет. Стол подкатили к Иванушкиному столу и по знаку розоволицего сдернули покрывало. По кабинету прошелестело всеобщее тихое «ах», а Иван вытаращил глаза еще больше. И было от чего: на широкой и плоской подушке красного бархата возвышалась сияющая бриллиантами императорская корона. «Скипетр и другие регалии желаете посмотреть?» – вкрадчиво осведомился розоволицый. Иванушка дико на него поглядел, тот понимающе кивнул и приказал кому-то: «Помогите государю!» Молодцы подхватили корону и напялили ее Иванушке на голову. «Зеркало!» – весело крикнул розоволицый и, откуда ни возьмись, перед Иванушкой появилось огромное овальное зеркало, в котором он увидел свое растерянное и какое-то неузнаваемо идиотское лицо с сияющей короной над ним. «Великолепно, правда? – не унимался розоволицый – Вы прямо-таки рождены для этого венца, ваше величество!» Послышался сдержанный восхищенный шепоток присутствующих. «Тяжелая какая» – просипел Иванушка сдавленным голосом. Розоволицый махнул рукой и корону с Иванушкиной головы сняли, вернув на подушку. «А теперь указик подпишите и на площадь, к народу, так сказать, к народу». «К какому народу?» – снова удивился Иванушка, прокашлявшись. «К патриотам! Их там полная площадь, все ждут. Еще с вечера начали собираться. Тысяч сто, я думаю, а?» – обернулся он к кому-то из сидящих за столом. «Сто тысяч, восемьсот тридцать четыре человека» – четко произнес невысокий и несколько даже плюгавый мужичок, сидевший где-то посередине в ряду слева от Иванушки. Затем он встал и, взяв из рук подскочившего сзади помощника, три довольно пухлых папки, направился к Иванушке. Тому показалось, что присутствующие как-то поджались, когда плюгавый поднялся, даже розоволицый несколько сник. В полной тишине мужичок подошел к Иванушке, положил перед ним свои папки и негромко сказал: «Это все тоже надо немедленно подписать. И желательно даже раньше указа, ваше величество». «А это что такое?» – спросил Иванушка. Мужичок пожал плечами: «Санация. Самые неотложные мероприятия. Первоочередные». «Санация?» – не понял Иванушка. «Ну да, первый этап. А там посмотрим, как пойдет дело. Но без этого никак, извините. Тут и минутка дорога, ваше величество» – бледно улыбнулся мужичок и чуть подвинул папки к Иванушке. На каждой папке было приклеено по аккуратному ярлычку, и Иванушка прочитал: «устранение», «изоляция», «депортация». Открыв первую попавшуюся, он увидел мелко в три ряда отпечатанный список. Он перевернул лист и обнаружил, что и с обратной стороны лист тоже заполнен фамилиями и какими-то цифрами возле каждой. Толщиной папка была примерно сантиметров пять. «С обратной стороны можно не подписывать» – с сочувствием в голосе проговорил плюгавый. Иванушка закрыл папку и прочитал название «депортация». «Это что обозначает?» – он поднял глаза на мужичка. Тот легонько махнул рукой: «Это те, кто пусть пока