поднимаю патрон,
вытираю об штаны,
засовываю его обратно,
защелкиваю затвор
и отставляю винтовку в сторону
Поправляю ремни,
ранец,
аккуратно закутываюсь в шарф
Том вернулся из туалета, закурил,
улыбающимся взглядом
показал в сторону Штыка,
что-то бормочущего во сне
под плащ-палаткой,
почесался,
проклял вшей и полез обратно
Штык тоже уцелел с первого месяца пребывания здесь:
усы у него были как у Ницше,
а лезвие штыка всегда начищено и заточено так,
что казалось, им можно бриться
После очередной отбитой атаки,
наши приволокли двух пленных
Это были молодые ребята, лет восемнадцати
Их забили прикладами и штыками
Но Штык в этом не участвовал:
видимо, берег свой клинок для какого-то особого случая
А я окончательно перестал понимать,
что и зачем мы все здесь делаем
В самом начале войны такого не было:
к пленным относились достойно
и более гуманно
А сейчас я слышал, что их держат в ужасных условиях и даже не кормят,
потому что самим не хватает продовольствия,
или вот, – как это случилось у нас, –
просто в ярости добивают
С каждым днем я все сильнее убеждался,
что культура,
со всеми ее нравственными ценностями,
зависит от обстоятельств,
и грош ей цена,
когда у человека появляется возможность
безнаказанно совершать преступление
Я закрыл глаза и снова подумал о том, как устал:
от жестокости,
бесчеловечности,
этих проклятых крыс,
вшей и чесотки,
от этой всепоглощающей сырости,
вечного насморка,
отсутствия горячей еды,
повсеместного запаха гари
недосыпания
и постоянно преследующего холода
Я так устал от всего этого
Я не хочу никого ненавидеть,
не хочу ни в кого стрелять
Я не хочу сидеть в этой промозглой траншее
Я хочу домой
Господи, как же я хочу домой…
Небо побледнело,
и над окопом потянулся туман
Какое-то удивительное затишье повисло в воздухе
Свист осветительной ракеты прорезал тишину,
и мне сначала показалось, что это крик чайки
Откуда тут чайки?
Вдруг этот свист стал как-то странно нарастать и усиливаться
Туман принялся расползаться в стороны и подниматься вверх,
как будто его раздвинули гигантскими руками
Волна оглушительного грома накрыла нас –
артиллерийский снаряд впился в землю прямо перед нашим укреплением,
выплеснув в траншею гигантские черные ульи из земли и дыма,
обрушивая их на солдат вместе с мешками и бревнами
Невозможно привыкнуть к грохоту взрывов,
сколько бы раз ты их не слышал
Я ныряю на дно окопа,
прямо в лужу,
сердце замирает,
и все невзгоды,
мучившие сознание еще десять минут назад,
вмиг исчезают,
оставив лишь ошарашенное состояние
