Но и это чувство не сравнить с восторгом, когда я вижу раздраженного, несколько взъерошенного Прохора. Он стоит возле центрального лифта, пока мы копошимся возле лестницы.
— Девочки, я чуть позже подойду, — нагло вру я и на негнущихся ногах марширую к своему хозяину.
Синий пиджак, белая чуть расстегнутая рубашка, из-под которой выглядывают поросль темных, шелковистых волос. Он строг, прямолинеен, и вообще крут.
За сегодняшнее утро и его совещание с региональными менеджерами, я елозила по стулу раз десять, а уж увлажнившиеся трусики давно неприятно холодили пизденку. Он говорил четко по делу и никто не смел ему перечить. Кайф.
— Хотели сбежать, Олеся Романовна? — спрашивает, убирая телефон в карман пиджака.
— Нет, просто подумала, что вам… — он резко прерывает мой лепет, движением головой и я понимаю. Он не хочет разговаривать.
Чуть подталкивает меня металлическим дверям.
Лифт почти мгновенно поднимает нас на несколько этажей выше и, что странно, открывается с другой стороны.
Вот это сюрприз.
За дверью просто круто!
Ну, вот, как еще сказать про огромное, метров сто не меньше помещение с панорамными окнами, возле которых стоит огромная, заправленная, темным покрывалом кровать, современная кухня с охеренной кофеваркой и большая духовка, а самое главное огромная библиотека, занимающая почти целую стену.
Про диван, рабочий стол и плазму в углу я даже говорить не буду.
Кроме междометий на всю эту красоту у меня не вырывается ничего.
Даже не сравнить с нашей квартирой — вторичкой. Я не жалуюсь, но побывав хоть раз в таком месте, невольно начинаешь сравнивать ведь. Так? И поведение мужиков начинаешь сравнивать.
Дима тоже бывает зол, но срывает он настроение криком и недовольными тычками за якобы бардак, Прохор же молчит и смотрит на меня.
Хочу спросить, что он будет делать с новой компанией, которая как оказалось скупает акции Андерсена за границей и превращает их в биткоины.
Это плохо влияет на компанию. Ведь акционером может стать кто угодно.
Хочу спросить, но он качает головой и я поджимаю губы.
Молчи, тебя сюда не для этого привели.
Он стягивает с широких плеч пиджак и небрежным движением вешает его на стул. Не на пол, не бросает. А именно вешает, и его аккуратность чертовски заводит.
Он весь состоит из одного сплошного «хочу».
Мышцы бугрятся под белой рубашкой и он словно невзначай, расстегивает манжеты и закатывает рукава. Я вижу сильные мускулистые руки, и сердце заходится от предвкушения.
