Андрей Васильевич поднялся и прошел к широкому подоконнику, на котором лежали листы бумаги. Вернувшись на свое место, он стал читать из отрывка.
«В кабинете литературы Володя сидел за последней партой на Мурмане. Ну как сидел? Обычно он, закрыв глаза, лежал и слушал Таисию Яковлевну. И сегодня юноша не предполагал, что будет перемены.
– Эта математика – просто кошмар! – простонал про себя Володя. – Ничего не понимаю.
– Но этот ужас, наконец-то, закончился, – прозвучало бесстрастно в его голове.
– Да, – с облегчением вздохнул юноша. – Отдохну на литературе.
– Впереди еще физика! – снова прозвучало в голове.
– Физика, – с обреченностью подумал он и попытался себя приободрить. – Хоть бы Таисия Яковлевна начала новую тему. Тогда и подремать удастся.
«…»
Володя выслушал вопросы историка, продолжая лежать на парте, и подумал, что подремать, сегодня ему не получится.
«…»
После этого вопроса Володя c видимым усилием поднял голову. Он сидел, как мы уже сказали, за последней партой в первом ряду. В начале урока юноша сразу уронил голову на сложенные на парте руки. Не знакомому с ним учителю могло показаться, что ученик дремлет.
«…»
Сразу как началась дискуссия между Аней и Викой, Володя снова уронил голову».
– Так что, по-моему, – подытожил Андрей Васильевич, – мой автор углублялся в мысли Володи и показал его реакцию на замену, и что юноша об этом думает.
– Так о реакции ученика на замену в тексте только одно предложение! Его, даже читая текст, можно запросто просмотреть. А если вчитаться: «Володя выслушал вопросы историка, продолжая лежать на парте, и подумал, что подремать, сегодня ему не получится», то ничего и не понятно, – возразил Владимир Николаевич.
Андрей Васильевич почесал правую бровь, надавил ладонями на бедра и одновременно поднял плечи, втягивая голову. В шее раздался слышимый хруст.
– Хорошо, представь, что у тебя очень сильно болит голова! – хозяин пристально посмотрел гостю в глаза, давая установку. – В этом состоянии ты хочешь только одного – покоя. Тебе безразлично кто из гуманитариев будет вести урок. Вот если бы литературу заменили физикой или химией, то тогда бы ты точно закричал от страха перед новой болью. А так какая тебе разница – будет литература или история? И ещё одно. Боль болью, но даже в этом состоянии мозг-то работает! Учитель, выглядевший как артист, не может провести урок скучно. Мозгом ученик это понять может, но вот прочувствовать, ему мешает боль. Поэтому и внешне и внутренне ты будешь равнодушен к замене, и твои мысли заняты только убаюкиванием боли.
