Дома было накурено. Лена курила, правда, обычно делала она это на балконе. Сейчас же сигаретный дым лениво плыл по всей квартире.
– Лена, что это такое? – начал недовольно я.
Но девушка не отвечала. Я прошел на кухню и увидел, как моя пассия сидела, задумчиво вглядываясь во вновь включенный телевизор. В руке у нее оставалась зажжённая сигарета.
– Лена! – не выдержал я.
– А? Что? —будто бы выйдя из ступора произнесла девушка.
– Как это понимать? – проговорил я, указывая на полную тарелку бычков, стоящую прямо посреди стола.
– Это? – Лена отвечала очень рассеяно, будто бы плохо понимая, где вообще находится. – Я сейчас уберу…
Она медленно, потушила сигарету, а потом, уставившись на меня, спросила:
– Разве ты не слышал, что произошло?
– Что? – спросил я, совершенно ничего не понимая.
– Сейчас президент выступал. Это по поводу дня. Ну, когда убивать будет можно.
– И что он сказал? – проговорил я, опускаясь на кресло, совершенно теряя интерес к сигаретам.
– Он сказал… – девушка запнулась. – Сказал, что день этот будет через неделю.
– Как так?
– Вот так! Говорит, что экспертная комиссия, которая составляла все эти планы посчитала, что стоит объявить этим днем ближайшее воскресенье.
Лена говорила всё это как-то отстраненно, глядя куда-то сквозь меня. Закончив, она опять потянулась за сигаретой. Я не стал ей мешать, также погрузившись в размышления.
Как же так? Ещё неделю назад никто и подумать не мог о чем-то подобном. А уже в следующее воскресенье по улицам будет струиться вполне законно пролитая кровь…
В предыдущие дни мне казалось, что мир погрузился в какой-то полоумный хаос, но настоящее сумасшествие началось после этого президентского объявления. Столько шума в СМИ и на улицах я никогда не видел. Стихийно появлялись какие-то правозащитники, пытающиеся помешать реализации проекта. Наивные дураки действительно думали, что всё это готовилось всего неделю…
Из страны массово побежали нелегалы, создавая огромные очереди на границах, несчастные пограничники только и успевали оформлять документы. Те же, кто собирались остаться, устраивали огромные скопления на вокзалах, стараясь пораньше пробиться в защищенные зоны, где иностранцы могли пережить этот страшный день. Но были и те, кто был воодушевлен грядущей инициативой. Появлялись группы, собиравшиеся устраивать городские сафари. Впрочем, за подобные призывы многие успели попасть за решетку. В противовес этим любителям экстрима стали собираться Народные ополченцы – как они себя называли. Фактически, и первые, и вторые просто хотели пострелять и поубивать друг друга. Просто делали они это под разными лозунгами.
