– Когда женился, любимая. Ты имеешь мой мозг чаще, чем я тебя, – с этими словами муж поднялся и прошел мимо нее, так и не закончив ужин. У самой двери он обернулся:
– У тебя есть крыша над головой, машина, еда на столе. Чего тебе не хватает?
И ушел.
– Тебя, – произнесла она, когда он уже не мог ее слышать.
Недоеденная отбивная одиноко лежала на тарелке. Дверь спальни хлопнула, и все стихло, кроме капель воды из сломанного крана. Кап-кап – прямо по немытой посуде. Кап-кап. Совсем как ржавый кран в бабушкином саду. В том, где были целые грядки тюльпанов и нарциссов, и так много, что можно было нарвать себе целую охапку и расставить в бутылочках по всему дому. И наверняка, если открыть глаза, летний день вырвет ее мысли из кошмара тупиковых супружеских споров, грязной посуды и постоянного чувства неполноценности. Она открыла глаза: свет от электрической лампы едва заметно моргал и с солнцем ничего общего не имел.
– Маргарет, – нарочито спокойно позвал Уильям через пару минут. – Давай поговорим, я все объясню.
Маргарет бросило в жар, потом в холод. Ее мутило от объяснений. Натыкаясь на предметы, она двинулась в противоположную сторону и буквально вывалилась на задний двор.
Уильям последовал за ней. Настиг за считанные мгновения и коршуном вцепился в руку.
– Ты хотела поговорить, давай поговорим. Это случилось всего раз. Ладно, может, пару раз. Да прекрати же ты вырываться, дай объяснить.
Зрение поплыло. Его очки в роговой оправе показались ей глазами монстра. Вскрикнув, Маргарет выдернула руку и побежала.
Ветер подхватил края ее желтого в белый цветочек платья и, взяв под локти, увлек за собой. Она не сопротивлялась и вскоре уже пыталась отдышаться, стоя под холодными брызгами волн. Справа раскинулся причал с уходящими в темную воду проржавевшими опорами. Когда-то, вечность назад, она ускользала из дома, чтобы встретить в привязанной здесь же лодке своего будущего мужа. Они доплывали до волнорезов и занимались там любовью до самого рассвета.
Это было так давно, что цепляясь за воспоминание, она чувствовала, как оно ускользает, словно сон.
– Пойдем, сестра, – этот шепот мог быть игрой ее воображения, придыханием ветра, пощекотавшим ухо и запутавшимся в волосах. Или, может, это волны, шипя, разбивались о соленые камни, донося до нее слова древние, как сам океан.
Она поднялась на причал и пошла вперед, скользя рукой по перилам с облупленной синей краской. И остановилась только на самом краю причала, раскинув руки в стороны, навстречу бескрайнему полотну воды. Волны шумно плескались, пытаясь дотянуться до ее босых ступней. Чтобы не думать, она запела, под их аккомпанемент.
