Понятно, что мне нужно что-то реально сексуальное, чтобы привлечь его внимание, но и не слишком пошлое. Я надела мой любимый кроваво-красный корсет MaryJane. В ход шли туфли-лодочки с открытым носком, в которых видно мои окрашенные в чёрный с маленькой вырисованной вишенкой ногти. Простая облегающая юбка-карандаш подчёркивала мои бёдра и зад, и заканчивалась чуть выше колен. Она сочеталась с шёлковой красной блузкой, которая была задрапирована спереди, немного открывая вид на моё декольте, через плечи проходила одна завязка, а другая была в нижней части спины. Она едва прикрывала мои бока, оставляя остальную часть спины оголенной, демонстрируя мою любимую тату.
Довольная своим внешним видом, я медленно скользнула в едва заметные полупрозрачные красные трусики. Финальный штрих, от которого я всегда чувствовала себя сексуальной, как ад. С улыбкой на лице, я вышла из передней двери, полностью уверенная, что Мэйс не имеет ни малейшего понятия, что Трип пригласил меня на вечеринку по поводу его возвращения.
Я знала всю семью Мэйса, за исключением его самого, в течение почти трёх лет. Мы с Трипом быстро подружились после провала на свидании вслепую. Его мать, Марси, была такой милой и заботливой, что я обожала её. Марси была той матерью, которую мне хотелось иметь в период взросления, вместо железной, эгоистичной женщины, которой являлась моя мама. Марси была воплощением всех качеств, которыми, по моему мнению, должна обладать настоящая мать: открытая и добрая. Всегда говорила слова любви, но и наказывала своих детей, когда было нужно, несмотря на то, что они уже выросли. Делала она это с юмором и теплотой, не оставляя никаких сомнений в том, что любила их, несмотря ни на что. Она была маленькой, кругленькой женщиной с седыми волосами и мягкой улыбкой. С тех пор, как я узнала эту семью, меня приняли на правах своего рода суррогатного ребёнка, поэтому, когда я выходила за рамки дозволенного, Марси не стеснялась отчитывать меня как собственное дитя. Она даже настояла на том, чтобы я называла её мамой. Мне рассказали, что каждый ребёнок, растущий с её детьми, был вынужден делать то же самое.
Трип открыл дверь. Он осмотрел меня сверху донизу с понимающей улыбкой и покачал головой. Наклонившись ко мне, чтоб приобнять одной рукой, он тихо спросил:
— Скар, ты пытаешься убить его путем оттока крови из мозга?
— Почему ты так думаешь? — я улыбнулась и похлопала своими ресницами. Трип даже бровью не повёл, он точно знал, что я задумала.
