Райнер спрыгнул с кровати, одной рукой поднял девушку на ноги и развернул её лицом к стене, ногтями разорвал ткань халата и сорочки на спине и ударил кнутом по нежной коже.
Джим в первый момент даже не поняла, что происходит, когда кнут коснулся её плоти, она словно застыла. Её уже однажды так истязали. Она умоляла о пощаде. Просила прекратить. И сейчас это повторяется вновь. И кто? Единокровный брат Кассиана. Она изо всех сил рванулась из его рук. Между ними завязалась борьба.
— Куда ты собралась? Мы ведь только начали, дорогая. — Райнер усмехнулся, накрутил её волосы на руку, натянул так, чтобы она не могла пошевелиться, размахнулся и снова ударил, стараясь, чтобы по коже попадал только кончик кнута. — Я научу тебя послушанию. — Кнут ожог плечи. — Неужели ты думаешь, мне нужна твоя любовь? С чего ты решила, что мне нужна жена?
В отчаянии Джим снова попробовала разорвать наложенные на неё магические оковы. Это вышло непроизвольно. Грудную клетку тут же сдавило, лишая её воздуха, а перед глазами всё поплыло. Она отчаянно боролась с тем, чтобы не потерять сознание. Издала какой — то невнятный звук и обмякла в руках своего мучителя.
— Что говоришь? — Удары следовали один за другим. — Не расслышал что — то, прости. — Но девушка вдруг перестала сопротивляться и лишь едва вздрагивала, когда прилетал новый удар. — Ну — у–у, так не интересно, — Райнер отпустил её и отошёл.
Джим, пытаясь взять свои чувства под контроль, прислонилась лбом к холодной каменой стене и не оборачивалась. Лишь какое — то время спустя она повернулась к нему, придерживая дрожащими руками ткань на груди. В её лице не было ни страха, ни боли, там не было даже ненависти. Там читался смертный приговор. Ему.
— Надеюсь, тебя это чему — нибудь научит, — Райнер медленно сворачивал кнут и улыбался. — И убери этот взгляд. — Не сдержался и вновь ударил девушку кнутом, теперь уже специально задевая по коже возле уха. Джим невольно прикрыла веки, но не отшатнулась и даже не вздрогнула. — Неужели, понравилось?
— Райнер Сугури, — Джим облизала разбитую губу, которая так и продолжала кровоточить. — Однажды я тебя тоже ударю. И остановлюсь лишь тогда, — гордо подняла голову, — когда ты попросишь прощения. И возможно, я даже пощажу тебя, потому что я не глуха к мольбам просящих.
— Ты что, совсем больная? — Асур взирал на девушку, как на сумасшедшую. — Или я из твоей головы остатки мозгов вышиб.
— Клянусь тебе, — Джим не сводила с него глаз. — Так и будет!
