И с Аней я уверен в том, что она не только моя слабость, но и моё спасение…»
14.2
Вечер спелого лета был удивительно тёплым и ласковым. Широкие золотистые полосы заходящего солнца замерли на курчавой зелени деревьев. В воздухе висела влажная дымка, готовясь стать впоследствии туманом, которы, споря с теплым днём, контрастно охладит нагретую за день траву, оседая на ней крошечными ледяными каплями.
Вечер этого лета был удивительно тёплым и ласковым, но Аня не чувствовала ни прикосновения солнечных лучей, ни приятного ветерка. Её тело бил лихорадочный озноб, который становился всё ощутимее с каждым ударом сердца, с каждой минутой, что она провела здесь, ожидая того, когда ей разрешат увидеться с Максом. Она то успокаивалась, перебирая в голове всё, что хотела бы сказать при встрече, то начинала расхаживать из стороны в сторону, теряя всякую способность мыслить здраво. Несколько раз ей даже пришла в голову неподобающая мысль сбежать, и Аня чувствовала вину за то, что вообще позволила себе думать о подобном.
Макс, в сопровождении отца, показался на крыльце, и Аня задержала дыхание. Даже отсюда, с довольно большого расстояния, ей показалось, будто это не её Максим, а какой-то совсем другой человек. И чем ближе он подходил к ней, тем ярче становился контраст между тем, каким она помнила Макса, и тем, кто приближался сейчас к ней. Медленно переставляя ноги и глядя только перед собой, он шёл по направлению к Ане, не улыбаясь, ничего не отвечая Роме, который о чём-то с ним говорил. Грудь Ани словно сжали тисками. В голове бились три слова «она не сможет». Она просто не сможет ничего сделать, потому что бессильна. И оттого изнутри рвались судорожные рыдания, которые Аня изо всех сил пыталась сдержать. Ей необходимо хотя бы внешне быть сильной, чтобы предпринять попытку поговорить с Максом. Хотя бы просто поговорить…
- Ну, вот. – Роман вымученно улыбнулся Ане и кивнул на скамейку. – Ну, вы тут поговорите, да? А я пока с врачом побеседую.
В его взгляде было столько надежды и мольбы, что Аня вздрогнула, видя ещё и отражение собственного страха в глазах отца Макса.
- Да, конечно, поговорим, - ободряюще улыбнулась она Роману, присаживаясь рядом с послушно устроившимся на скамейке Максом. – Вы ни о чём не беспокойтесь.
Оказывается, врать просто. Самой себе в том числе. Так просто сказать «ни о чём не беспокойтесь», когда внутри бесы вновь устроили дикую пляску. Так просто играть этими контрастами, когда от этой игры зависит столь много жизней.
