Грохот выстрела призрачным эхом отгудел в стенах и вместе с пороховым облаком прилип к потолку. Сзади захрустели корзины, затрещал перевернутый стол. Как пловец, ныряющий за жемчугом, дон перелетел через шеренгу бочек, крутнулся кубарем и вскочил на ноги, загораживая девушку.
Где-то у ворот миссии люто зашлись собаки; но они слышали лишь бой собственной крови в висках, будто стук молотка по крышке гроба. Темноту вспороло жало меча —ужас окутал их плечи ледяным покрывалом.
Пуля вырвала твари левую скулу, раздробив в крошево кость. Из дыры что-то сочилось: черное и блестящее.
Тереза, задыхаясь, вцепилась в Диего.
— А-а-а-а-а-а!!! — истерически завизжала она, кусая пальцы, зажимая себе рот.
Vaquero механическим рывком крутнул голову и оставшимся тлеющим глазом нашарил укрывшихся. И дону показалось, ровно он заглянул в ямину со змеями. Там ползало такое… чего он не желал знать.
— Беги! Я задержу его! — прохрипел дон. — Какого дьявола ждешь? Ну?!
Она лишь крепче сжала его плечо.
Он сплюнул с досады и грязно выругался.
«Черт знает что!.. А впрочем, — он крепче сжал оружие и куснул ус, — чего же я хотел? Ведь наперед знал, что не в силах буду изменить ее мексиканскую породу, как и она мою. Но будь я проклят, я всегда любил непредсказуемых женщин!»
Их разделяло семь футов — он бросил последний взгляд на любимый профиль, и соль отчаяния обожгла веки. Не было прежней красы Терезы: не стало изумрудных глаз, эбеново-черной волны волос… на ее лицо было жутко смотреть: точно под кровисто-белой коркой снега стояла непроглядная топь. В глазах майора вспыхнул булат. Он ударился и отскочил от глубоко сокрытого льда ЕГО глаза.
По телу запрыгали в зверской пляске огненные языки бешенства. Испанец напрягся перед прыжком. Пальцы побелели — не разожмешь: морские узлы.
— Ты заплатишь мне за нее, урод!
— Твоей жизнью, — усмехнулась безносая кость. — Из-за тебя, майор, мне пришлось проделать неблизкий путь…
— Из-за меня тебе, мразь, придется сорвать маску и ответить перед законом! — пригрозил де Уэльва, но не услышал в своем голосе и унции уверенности.
В следующий момент он, очертя голову, бросился вперед и подавился, закашлялся болью, ощутив себя куском мяса, насаженным на раскаленный вертел.
— Не-е-е-е-е-ет! — зарывая лицо в ладони, завизжала Тереза.
Сорок дюймов дымящейся стали дико торчали красным плавником из спины Диего. Брякнулась сабля, описав эфесом траурный полукруг.
Под каблуком Vaquero хрустнули пальцы; жадно вдыхая пахучий запах, он вырвал меч и воздел над своей головой.
