Не замечаю, как слезы капают из глаз, как мне становится больно от его слов. Он хотел донести до меня, какой он бездушный ублюдок? Так вот, не стоило ему так стараться. Потому что я уже давно это поняла и усекла.
Но тогда почему мне так больно от его слов? Почему чувствую, как становится трудно дышать? Возможно ли, что причина в нем? Потому что он сейчас рядом, сидит передо мной, яростно сверкает на меня глазами? И чувство, будто меня отчитывает как маленького ребенка.
— Теперь эта твоя ошибка всегда будет с тобой. И, прежде чем делать такие необдуманные поступки, будешь вспоминать меня, и понимать: проблемы, которые появятся в твоей жизни, дерьмо по сравнению того, как с этим.
И когда он попытался обнять меня, истерика нахлынула с такой силой, что я закричала. Не смогла сдержать в себе боль.
— Не прикасайтесь! Нет! Ненавижу!
Подскочила с места, как ужаленная, и пыталась стереть с щеки слезы, но они срывались с ресниц, будто не собираясь никогда заканчиваться. Я не понимаю, что со мной происходит. Почему так реагирую на него.
— Отпустите меня, и я уйду. Я не Снежана, и уже устала повторять одно и то же.
— Не могу.
Мне показалось, что он горько усмехнулся. Боже, о чем я говорю? Горько? Почему ему должно быть горько? И почему, мать его, он не может меня уже, наконец, отпустить? Почему?
— Не могу отпустить, пока не выясню всю правду о тебе. Кто ты?
— Сводная сестра.
— Я это понял, как тебя зовут?
— Разве это имеет значение? Как меня зовут? Вас это не волновало, когда вы насиловали меня.
— Значит, будешь Романовой, — он пропустил мимо ушей мои язвительные слова. — И потом, — шагнул ко мне, а я в страхе отскочила на два шага назад. — Я найду что-нибудь потеплее, а ты пока останься здесь.
— Мне нужны мои вещи, — упрямо заявила я.
— Они еще не высохли. Поэтому придется тебе довольствовать тем, что найду для тебя я.
Марк ушел, захлопнув за собой дверь. А мне оставалось только ждать его.
Пока ждала Марка, пыталась собраться с мыслями: нужно перестать плакать и взять себя в руки. Чувствую себе измученной, хотя проснулась только что. Разговор с ним был тяжелым, впрочем, как всегда. Не понимаю, что на меня нашло, но знаю одно: не стоит ждать чего-то хорошего от этих людей. В особенности от Марка, а про его подельников вообще молчу. Мужчина сам признал, что они и пальцем не пошевелят, чтобы помочь мне в трудную минуту.
Стерла слезы, поднялась на ноги и стала мерить комнату шагами. Теперь, когда Марк оставил меня одну, истерика закончилась и я могла думать трезво. Главное, не паниковать и не истерить как сейчас. Это мне не поможет. Придется быть послушной, если хочу сбежать отсюда. Потому, когда вернулся Марк, старалась выглядеть отстраненной, как будто приняла свое положение заложницы.
