Существуют разные точки зрения на этот вопрос.
Проныра, ловкий накопитель, сделавший всеми возможными неправдами головокружительную карьеру в мире финансовых воротил и богов,— с точки зрения нашей, социалистической морали, существо архинесимпатичное, крайне отрицательное. В глазах же бизнесменов, то есть в мире капиталистическом, он самый что ни на есть положительный герой. И в тех же глазах человек, думающий в первую очередь о благе общества, а о своем — во вторую, будет выглядеть по меньшей мере смешным, непонятным чудаком, далеким от положительного начала. А для нас такой человек безусловно передовой, безусловно положительный.
Из этого следует вывод: положительный герой — категория социальная. Помня об этом, мы не заблудимся в трех соснах в наших не угасающих ни на минуту спорах.
Положительный герой для меня — это мой близкий, верный друг. Он может быть красивым и дурным внешне, он может иметь свои слабости, свои странности даже, которые, однако, меня нимало не смущают, ибо не заслоняют в моем друге основной, главной его черты — товарищеской преданности и верности тому делу, которому мы с ним служим и в которое верим всем сердцем. Мой положительный герой — это мой единомышленник. Он доверенное лицо автора, полпред его сокровенных мыслей, идей. Я верю своему герою, он у меня облечен всей полнотой авторской власти и потому не скован, потому свободен, ведет себя на страницах книги непринужденно, оставаясь при всех обстоятельствах самим собою, то есть живым человеком. И как таковой он может ошибаться в чем-то, но он не подведет меня в главном — при всех обстоятельствах он останется решительным бойцом за наши общие с ним идеалы.
Д. Фурманов и М. Шолохов не скрывали, что самыми любимыми их героями являются Василий Иванович Чапаев и Семен Давыдов. На глазах у авторов, а заодно и читателей люди эти совершают много добрых и славных дел, но на наших же глазах они допускают немало и промахов: один, скажем, настаивает на том, чтобы малограмотного коновала произвели в доктора, а второй клюет на удочку шалой бабенки, но мы почему-то прощаем их. Не потому ли прощаем, что они, эти их «промашки», не заслоняют в названных героях, не заглушают черты революционного и честнейшего бойца, бесконечно нам дорогого и близкого? То же самое мы могли бы сказать и о Павке Корчагине, и о многих других героях, которых с полным основанием называем положительными. Их нельзя, невозможно было выдумать, они должны были быть рожденными самой жизнью. Задача же автора состояла и состоит в том, чтобы отыскать таких людей в жизни, подобно тому как он отыскивает в той же самой жизни своего друга — единомышленника и единоверца.
