Собственность бастарда, или Золотая Бабочка Анкрейм | страница 92



Упав на нее, сжал груди руками. Вцепившись зубами в плечо жены, излился сам, перемешав кипяток с резко пахнущим жизнью ответным ручьем влаги растаявшего окончательно женского тела.

- Не беги сразу в купальню, - шепнул, не отпуская задыхающуюся девушку и не выходя из неё - Полежи так... Сведи меня с ума. Так пахнешь... Ты так пахнешь, когда кончаешь...

Взяв обессиленную руку Беллы, приподнялся и прижал ее ладонь к месту, где они еще были соединены. Потом, прикоснувшись губами, перецеловал все пальцы, пахнущие ею и им самим.

- Дьорн, - вдруг выдохнула она, отворачивая голову и стекленея глазами - Мне всё же надо тебе сказать. А там хоть... смейся.

И, глядя прямо в недовольно сузившиеся синие глаза бастарда, ровно произнесла, приказав себе быть (а не казаться!), смелой:

- Я тебя всё же, наверное люблю, Дьорн. И вот... как хочешь теперь. Пусти меня.

Он отпустил её, просто обалдев от тона и слов, пробивших тонкие бреши в плотной занавеси воздуха спальни.

Беллиора укрылась в купальне, оставив растерявшегося мужа наедине со светом, бьющим ему в глаза и с собственными, разбегающимися в разные стороны, мыслями.

Прошло сто лет и миллион миллионов минут, прежде чем лорд Патрелл, повернув голову в сторону закрывшейся двери, произнес:

- Так и я тоже, Бабочка. Я тоже тебя люблю...

Глава 24

Пару дней Беллиора пряталась и старалась молчать.

Чувствуя жуткую неловкость и жгучий стыд за неудавшееся признание, боясь насмешек, шарахалась от мужа, как маграх от каленой на сковороде соли.

К сожалению, особняк хоть и вмещал достаточно в себя народу, мебели, тряпья, исторического барахла, так нелюбимого наследником, кухонной и прочей утвари, всё же не являлся гнездом порталов, разжижающих пространство, а посему особо прятаться было негде.

Так или иначе встречаясь с мужем за столом, невоспитанно буркала леди нечто похожее на "доброе утро", а ложась спать, желала "доброй ночи" очень похожим тоном. Глухо булькнув пожелание, стремилась тут же увернуться от объятий и закрыть глаза, хотя спать, как правило, совсем не хотелось.

Дьорн, сперва было обалдевший от нежданного признания и воссиявший лицом от наладившихся отношений с благоверной, теперь недоумевал. Искренне не понимая, "что в башке у Бабочки, и какая каша там кипит", старался всё же не раздражаться, дабы не сделать хуже, чем есть.

В какой - то момент он решил всё же спросить жену прямо. Делать из супружеского ложа поле боя, а из семейной жизни - карту сражений, бастарду уже начинало надоедать.