Почему? Он вроде ничего на морду... Никто же до сих пор не отворачивался.
- Белла, девочка, - он не знал, что надо говорить, и какие слова использовать - Тебе плохо?
Замедлив темп, почти остановился.
- Нет же, - Беллиора открыла глаза и положила руки на бронзовые плечи - Нет, ничего... Пожалуйста! Еще...
Невероятно обрадовавшись робкой просьбе, несколькими ударами завершая начатое, дождался - таки ответных, очень слабых судорог и тихих стонов.
- Немного хорошо было? - уткнувшись лицом в мраморное, девичье плечико, прошептал совсем тихо.
Она слабо покивала головой и перевела дыхание.
...Уже совсем позже, после купальни и чашки чая, леди Патрелл лежала рядом с крепко заснувшим мужем и, глядя в потолок, слушала ровное дыхание Дьорна, треск поленьев в камине, шепот ветра за окном и слабенький перестук больших часов внизу, в холле.
"Нанни, милая Нанни! Поторопись. Иначе я совсем изменюсь. Будет поздно, если... Если мне всё это понравится!"
Внезапный порыв ветра распахнул неплотно закрытую дверь балкона. Вздыбив плотную, мягкую штору, принялся разгуливать по комнате пьяным бродягой, насвистывая и хохоча.
Леди Патрелл, приподнявшись на локте, посмотрела в угол между ночным столиком и уродливым секретером. Замерла, вглядываясь и неприятно ежась.
Там, в кромешной тьме, не нарушенной светом свечей, ночников и отблесками камина, кто - то стоял.
Дьорн резко проснулся. Как от тычка в плечо или бок.
Перед этим странным пробуждением бастарда мучали кошмары. Точнее, кошмар.
Сразу надо бы сказать, что корн - лорд Патрелл, нервностью натуры никогда не отличающийся, мало страдал от плохих снов. Иногда они являлись ему... особенно с перепоя. И, помучав его от силы пару часов, отправлялись гулять восвояси, так ничего и не поимев с деревянноголового повесы. Ночным сущностям, привыкшим пугать маленьких детей, нервных дам и стариков, подверженных этому, нечего было ловить в подсознании циничного и прагматичного мужлана. В подкорковом пространстве единственного сыночка покойного Вильярда не содержалось ничего, кроме паров браги и смрада развратных мыслей. Может ещё в темноте памяти и завалялась парочка воспоминаний детства, также неинтересных, неценных, ниочёмных. И абсолютно несьедобных для фарий, питающихся страхом.
Поэтому вдвойне странно было, что сон, напоминающий бред истеричной пансионерки, приснился именно Дьорну.
- Маграхова жопа, - проворчал лорд, медведем поворачиваясь в постели и припоминая сон - Твою же...
