Сашка беспрестанно матерился и плевался, проклиная всех на свете. Он резко переключал сцепление, со скрипом тормозил на поворотах, неожиданно перестраивался из ряда в ряд, выбирая менее загруженную машинами полосу. Пару раз так нервно и опасно маневрировал на дороге, что видел боковым зрением испуганные лица водителей, которым приходилось спасаться от надвигающегося на них автобуса. Но Сашке было все равно.
– Что тащитесь, как блондинки, которым права на день рожденье подарили, – раздраженно бурчал он, – шевелите колесами, никто вас подрезать и не будет.
Перед пешеходными зебрами без светофоров он вообще не останавливался, а если на дороге оказывался человек, то кричал, выглядывая в окно автобуса:
– Ты куда, курица (или кегля, или баран – в зависимости от пола пешехода и децибелов злобы на данный момент), лезешь, жить надоело?
Курица, или кегля, или баран испуганно бросались в сторону, перебегали улицу, а потом, стоя на тротуаре, махали кулаком вслед. Но, что самое удивительное, ни один из пешеходов не записал номер автобуса, чтобы сообщить в ДПС.
Вместе с ним тяготы воскресной дороги переживала и роскошная черная Audi. Машины то обгоняли друг друга, то от светофора к светофору шли бок о бок. Сашка почти не обращал на нее внимание (не мешает, и хорошо!), пока не увидел, что за рулем сидит женщина. Его возмущению не было предела:
– Что? Баба за рулем? Это ж как обезьяна с гранатой!
Степанов, как истинный водитель-мужчина, просто не мог допустить, что блондинка ведет свое авто не хуже профессионала. Взыграло ретивое: он стал преследовать несчастную Audi и время от времени подрезать. Но женщина не сдавалась и ловко ускользала от красного автобуса. Сашка так бы и продолжил эту чехарду по городу, если бы не увидел, что женщина звонит по телефону, изредка бросая взгляд вверх, на автобус. Он грязно выругался, сбавил скорость и свернул на другую дорогу, чтобы не ввязаться в разборку.
– Ишь, жаловаться собралась? Ну и дура! Без тебя хлопот полон рот.
Но и здесь, понимая, что поступает плохо, остановиться уже не мог, хотя на задворках злости и жила мысль, что не надо рисковать работой, которую сейчас так трудно найти. Проскакивая опасный участок, он осторожно поглядел в зеркало заднего вида: как там пассажиры. Но в салоне почти никого не было. Сидели старушки, которые за обсуждением семейных проблем ничего не замечали, да на заднем сиденье бултыхали головами из стороны в сторону, как китайские болванчики, два пьяных мужичка.
