Ник улыбнулся — почти так же, как Аскер перед убийственными доводами в пользу мусульманства Толика.
— Хочешь, докажу, что Бог есть?
— Попробуй. Если сумеешь, я сейчас же прилюдно покаюсь во всех грехах и уйду в монастырь.
— В монастырь не уходят, это бегство от прежних проблем, чтобы утонуть в новых. В монастырь приходят. И каяться не надо, здесь не те люди, кто поймет. Теперь по делу. В каждом человеке есть что-то гаденькое, в одних больше, в других меньше.
— А кто-то из этого целиком состоит, — со смешком вбросила Фаня.
— А кто-то наоборот — со стороны выглядит святым, а внутри корит себя за малейшую неправильную мысль, которую вызвали обстоятельства. А ведь кроме мысли в нем нет ничего греховного. В общем, неважно, в ком чего сколько, мы не о количестве говорим, а о самом факте. Назовем эту обитающую в каждом человеческую пакость «под-Я», чтобы отгородить от главного «Я», которое и есть мы все.
В бок толкнули — по кругу пошла новая бутылка, и теперь каждый, хлебнув, передавал другому. Фаня сделала несколько глотков, а Ник только пригубил — чтобы претензий не возникло. В компании, где пьют, непьющего считают врагом народа. Конечно, хотелось проявить волю и объявить, что алкоголь ему неинтересен, что лишь отвлекает от настоящей жизни… но здесь жизнью считали другое, и Ник мимикрировал под обстоятельства.
— И что? — подтолкнула Фаня грудью и бедрами — требовала вернуться к теме.
— Я только что доказал тебе существование дьявола. Все плохое, что есть в каждом, вместе и есть дьявол. А все хорошее, высшее, жертвенное и человеколюбивое, что присутствует в каждом в еще большем количестве, некое «над-Я», это и есть Бог. Он не на небесах, он в каждом из нас.
Фаня размышляла недолго.
— В логике не откажешь, но это общие слова. При чем тут твое конкретное православие? Хочешь сказать, что католики, протестанты, мусульмане, иудеи или, к примеру, буддисты, не попадут в рай… если он есть?
— Как сказал один человек, я не знаю, спасутся ли католики и протестанты, я знаю, что без православия я не спасусь. Здесь не головой думать надо, а включать сердце. Дальше — как оно подскажет. А Бог милосерден, хороших людей других религий он будет судить по совести.
— В любую секунду жду, что рассмеешься и скажешь, что разыграл. Ты же не веришь во все это по-настоящему?
— К сожалению, да, не верю.
Фаня счастливо расслабилась в руках Ника, а он добавил:
— Но допускаю. Однажды у меня остановилось сердце после болевого шока, врачи довольно быстро вернули к жизни, но в минуты кратковременной «смерти» я кое-что увидел.
