Архимаг ее сердца | страница 42



Тут Алька сообразила, что Кьер очень сильно недоговаривает.

Подвинув себе стул, она попросту уселась напротив, закинула за спину вышитый отрез шелка, совершенно испортив причудливую драпировку на груди, и велела:

– Рассказывай.

Рассказывать… Кьеру было тяжело. Он просто не привык кому-то что-то говорить. А тут – такое деликатное дело.

Выяснилось, что еще в прошлый раз, когда разыскивал Альку в землях Порядка, Кьер наведался в поместье Эльдора под Роутоном, где имел счастье познакомиться в Эжени, которая «оказалась настолько добра к нему, что даже угостила пирожками». Это, в общем, было впервые, когда кто-то отнесся к Кьеру не так, как он, собственно, привык. Событие – и сама Эжени, кругленькая, с пышной золотистой шевелюрой – запали в душу. И поэтому Кьер не удержался и после выполнения задания, полученного от Альки, снова завернул в поместье, где застал Эжени страдающей, рыдающей и считающей свою жизнь разбитой. Она его тоже узнала и пожаловалась, что ее жених, Эндрю, загулял, ушел к другой и, пользуясь отсутствием здесь ниата Эльдора, вообще убрался из поместья. Так что теперь она еще и за конем ниата должна присматривать. И помогать старикам. И вообще, все легло на ее плечи.

– Я хочу там жить, – наконец сказал Кьер, – в том старом доме. Я буду хорошим работником, ваше высочество. Я не только убивать умею, я еще много на что сгожусь.

Алька лишь молча кивала. Даже в своем взвинченном состоянии она видела, как в холодных глазах Кьера зажигаются теплые искорки при одном упоминании об Эжени. Что ж… наверное, Кьер тоже заслужил немного счастья. А Эжени? Она ведь угощала пирожками только тех, кто ей нравился. А с Кьером и своими горестями поделилась. Значит, он тоже пришелся ей по душе.

– Хорошо, – сказала она, – я выпрошу тебя у отца. Я… придумаю, что сказать. В конце концов, ты просто не можешь быть единственным убийцей в этих землях.

Кьер поморщился, словно прожевал что-то кислое.

– Не единственный, да. Но, во-первых, я с потрохами принадлежу Сантору, во-вторых, я все-таки лучший.

Алька махнула рукой, пробормотала:

– Это ничего. Я тебя все равно заберу. Только обещай, что не будешь ее обижать.

Ответом была улыбка – горькая, жалкая.

– Я уж наобижал за свою жизнь. Эжени… будет в полном порядке. Я просто… я хочу попробовать, как это… с кем-то жить… Если не получится, вернусь к вам, в Эрифрею.

– Как Мариус? – строго спросила Алька, – теперь ты готов говорить?

И поразилась тому, как изменилось выражение лица Кьера. Только что лучилось радостью и уверенностью – и вмиг потускнело.