Я смотрел на девчонку и думал, что, наверное, было бы охрененно, если бы Стрекоза вот так лежала на мне. Уткнулась холодным носом в живот, обняла руками за талию и сладко сопела, видя свои, несомненно, розовые сны, а я бы гладил ее по голове, зарывался пальцами в мягкие волосы и упирался эрекцией в упругую грудь с твердыми сосками.
Член, проснувшийся вместе со мной уже в обычном приподнятом настроении, воодушевленно занял боевое положение и до боли уперся в плотную ткань белья.
А затем волной накатились воспоминания о том, как ладно, как удобно и, главное, как возбуждающе пикантно сидела Стрекоза у меня на руках. Как дурманил аромат лесной малины, исходивший от ее волос. И как до одури будоражил примешиваемый к нему тонкий, едва уловимый, практически мифический запах женщины.
Рука сама потянулась.
Приспустив белье, я сжал изнывающий член, давно не знавший женской ласки. Блядь, что за жизнь у меня такая?
Оставив самобичевание и угрызения совести от собственной моральной деградации на потом, не сводя глаз со Стрекозы, я остервенело мастурбировал под одеялом.
Это было для меня слегка за гранью.
Адреналин в крови подскакивал то от страха, что Феврония проснется и поймет, чем я тут занимаюсь, то от горячего желания, чтобы именно так все и произошло. В голове тут же разбушевались фантазии, как раскроется в недоумении ее пухлый рот, расширятся и абсолютно почернеют и без того темные глаза, как она будет часто дышать, глядя на скользящую по гладкому блестящему стволу крепкую руку.
И возбуждаться.
До влажных трусиков.
До откровенной похоти.
До безудержного желания и неистовой решительности.
В том, что она на это способна, я нисколько не сомневался. Эпизод с битой наглядно продемонстрировал страстность ее девичей натуры. Ее бы направить в нужное русло, чтобы не гопников гоняла по закоулкам, а скакала на мне верхом резвой козочкой.
Именно с этой фантазией я и кончил. Прямо на собственный живот.
Стрекоза даже не пошевелилась.
Достал из прикроватной тумбочки салфетки, привел себя в порядок и вновь открыл окно, впуская прохладу дождливого утра обратно в дом. Запах моего семени компрометирующе витал в воздухе, заставляя мучиться от чувства стыда. Теперь, когда напряжение было немного сброшено, оно навалилось тяжким грузом, прихватив с собой муки совести и раздражение на себя.
Нового себя.
Извращенца и изменника.
Как так получилось, что Стрекоза всего за пару дней испортила меня, как неумелый повар окрошку. Весь я вдруг стал острый, соленый, наполненный лишними ингредиентами, кипящий и бурлящий. Как харчо.
