— Да не уронили его, — поправил меня Сергей. — Просто совпали в один момент опущение и залп салюта. Вот показалось, что его туда бросили…
— Кто вы? — наконец спросил он. Копилочка, похоже, дала трещину или вовсе разлетелась на части. Какие-то стены в комсомольском мозгу рушились. Прошлый опыт, в котором укладывалась Вселенная со своими законами, плавился, сливался, исчезал…
— Если коротко и непонятно — мы гости из альтернативной реальности, — терпеливо повторил я.
Он не ответил, но на лице проявилось такое удивление, что я поспешил объяснить.
— Я ведь и говорю — коротко и непонятно.
— Понятно мы и сами ничего объяснить на сможем. Просто примите как данность, что мы попали в нынешний 1973 год этой реальности из 2020 года какой-то иной.
Он посчитал в уме.
— То есть нам всем по шестьдесят с гаком лет и у нас за плечами имеется прожитая жизнь? Как?
— Вы не понимаете?
Он медленно кивнул.
— И мы тоже не понимаем. Это точно не чей-то научный эксперимент. Это или случайность, или произвол непонятных сил…
— Каприз Мироздания.
Ситуация пришла в точку, когда нужно было либо верить, либо нет.
— Вы вроде бы, нормальные ребята, — сказал он. — Если все это правда, то почему вы…
— Почему молчали?
Он кивнул.
— Ну вот сказали вам. Вы нам поверили?
Он не ответил.
— Вот именно поэтому и не пошли. Все, что с нами произошло не имеет материалистического объяснения. В церкви нам бы может быть и поверили бы, но зачем мы там? Второго пришествия в 2000 году не случилось.
— И предсказанными ацтеками конца света в 2012 году тоже не дождались.
— И, кстати, имейте ввиду, что если тут у нас все обойдется, то мы ничего вам не рассказывали… Будем считать, что это все нам почудилось.
— Так что мы совершенно сознательно отказались от того, что пророчествовать, а стали заниматься музыкой.
Музыки мы помним — море, а вот событий… Кто ж знал, что так сложится?
Я вздохнул.
— Понятно, что большая часть музыки не наша. Большая часть песен была бы написана в самое ближайшее время или у нас, или на Западе. Мы можем точно сказать кто это сделает, если мы немножко подождем…
— Например нашу песню о Комсомоле напишут Пахмутова и Добронравов.
Мы свернули разговор на знакомую нам музыкальную стезю, но Тяжельников остановил нас.
— Про Перестройку и Горбачева поточнее можно?
— Знаете его?
Тяжельников кивнул.
— Да. Был такой период в конце истории СССР, когда мы захотели дружить со всем миром. В экономике что-то вроде НЭПа, в политике — отпустили вожжи… Все стали свободными.
