Не было ни музыки, ни священника. Думаю, сам дедушка одобрил бы это. Когда гроб ставили в катафалк, я заплакал. Слёзы безостановочно катились из глаз. Дядя Пип неловко похлопал меня по спине. Потом мы, четверо ближайших родственников покойного, влезли в катафалк и уселись вокруг гроба, после чего машина тронулась в путь. Лицо дедушки было совсем жёлтым, губы ввалились. Я снова подумал, что не хотел бы запоминать дедушку таким. Когда машина подпрыгивала на ухабах, дядя Карл цедил сквозь зубы ругательства, а Берта поправляла дедушке руки, которые смещались из-за тряски.
— Везут, словно тут мешки с картошкой, — сказал дядя Карл, дядя Пип посмотрел на него с осуждением.
Впрочем, разве можно было надеяться на сочувствие и внимание водителя и других работников похоронной службы, ведь это мы хоронили родного близкого человека, а для них это было скучной рутиной, всего лишь незначительным элементом на бесконечном конвейере смерти.
На кладбище гроб вытащили из машины и поставили на деревянные козлы.
— Пусть близкие родственники прощаются с покойным, — сказал какой-то мужчина.
Я поцеловал дедушку в холодный жёлтый лоб и прошептал: «Прощай, дедушка!» Потом к гробу подошла Берта и Пип с Карлом. Мама плакала. Потом дядя Карл неожиданно вытащил фотоаппарат, ему зачем-то захотелось сделать общую фотографию, но, честно говоря, я не обратил внимания, удалось ли это ему. Гроб опустили в яму, каждый бросил по горсти земли, потом за дело взялись рабочие с лопатами. Я приблизился к маме и стал поддерживать её под руку. Вскоре всё было кончено.
* * *
В понедельник мама осталась дома, а я решил пойти на работу. Зеркало в ванной, как и в других комнатах, было закрыто тканью, и было непривычно бриться, не видя своего отражения. Вдруг в прихожей раздался звонок. Я выключил бритву. Звонок прозвучал вновь. «Может быть, медсестра что-то перепутала и забыла, что тут её услуги уже не нужны?» — подумал я. Но за дверью стояла не медсестра. Это был мой родной дедушка. Лицо его было всё таким же восковым, глаза бессмысленно смотрели словно сквозь меня, руки бессильно свисали. Я успел заметить, что костюм, в котором его хоронили, был кое-где испачкан землёй. Больше я ничего не успел разглядеть, так как руки сами собой захлопнули дверь, заперли оба замка и даже накинули цепочку. Только теперь я понял, кого я увидел, и это было совершенно невозможно. Ладони мои взмокли от пота. «Я сейчас посмотрю в дверной глазок и ничего не увижу, — подумал я. — Это просто галлюцинация. Просто мой мозг не хочет смириться с тем, что дедушки уже нет». От этих мыслей мне стало легче. Но когда я посмотрел в глазок, то опять увидел мёртвого дедушку. Конечно, я посмотрел в своё время множество фильмов про зомби, которые только и ждут, чтобы полакомиться человеческими мозгами. Но тут было что-то другое. Никакой агрессии и никакого ощущения страха. Просто за дверью стоял мой дедушка.
