Солнечный луч пробился через щель в ставнях и ударил меня по глазам. Я понял, что уже не сплю, причём уже, наверное, давно. Тело затекло, руки и ноги занемели. В голове проносились обрывки странных видений.
Я сел на постели, поставил босые ноги на бревенчатый пол. До меня не доносилось никаких звуков, казалось, мир просто вымер. Но как только я подумал так, как дверь скрипнула, и я увидел Андрейку.
— Доброе утро, Владимир Михайлович, — безрадостно поздоровался он.
— Здравствуй, Андрейка, — ответил я, принимая от него горячую тарелку с кашей.
Аппетита не было, я с трудом заставил себя проглотить пару ложек. Андрейка тем временем принёс мне свежее бельё. Принимая его, я поинтересовался:
— Это было вчера?
— Нет, — отозвался он. — Уже прошло три дня. А кто такая Надежда?
Надя… снова я словно воочию увидел её красивое тело, возлегающее на шёлковых простынях, причём неизменно спиной ко мне. Прекрасная спина, волнующие женские изгибы… Андрейка, видно, почувствовал, что спросил лишнее, засуетился и направился вон, но я ответил:
— Моя жена. Она умерла.
Прошлое всё не хотело отпускать меня, щупальца былого то и дело касались меня, тревожили память и отравляли душу.
* * *
Выйдя на двор, я услышал злобное рычание. Но не собака с оскаленными клыками бросилась ко мне навстречу. Это было ужасное подобие человека на четвереньках. Андрейка отогнал тварь грозным криком, я же с изумлением и грустью опознал в ней некогда грозного Яниса. Он полностью утратил людское подобие, а прыгал и катался по земле, словно дворовая шавка. Цепь противно грохотала при каждом его движении, шею охватывал ошейник. Чуть поодаль я увидел в таком же состоянии товарищей Яниса, Гейгера и Ковальского. Все трое были в лохмотьях, лица искажала безумная и злобная гримаса.
Андрейка меж тем спокойно занялся делами по хозяйству. Когда он начал кормить наших преследователей, плеснув им в тарелки какие-то помои, я не выдержал и спросил:
— Тебя это совсем не удивляет?
Андрейка незлобно ткнул носком сапога лакающего из своей тарелки Ковальского и ответил:
— Нет. Гипнотическое внушение, только и всего…
— Ты полагаешь, всё можно объяснить с позиций материализма? — с усмешкой поинтересовался я.
— Конечно, — просто ответил Андрейка, посмотрев на меня светло-серыми глазами.
Грузный Гейгер вдруг залаял, рванул свою привязь и оборвал её. Андрейка замахнулся палкой, Гейгер жалобно заскулил, подбежал к Янису и начал обнюхивать ему зад. Я почувствовал отвращение ко всей вселенной и ушёл в дом.
