И вот я увидел его. Грабола сидел (или лежал) на толстенной трубе, покрытой лохматой теплоизоляцией оранжевого цвета. Пять щупалец заканчивали своё путешествие в теле, похожем на бледный раздутый пузырь неправильной формы. Этот пузырь непрестанно пульсировал, шевелился, щупальца и другие отростки, поменьше, подрагивали в такт. Казалось, что пузырь — тело Граболы — наполнен какой-то тягучей желтоватой жидкостью, в которой плавали неоднородные сгустки серо-голубого или даже розового цвета. Кроме щупалец и неразвитых отростков, других конечностей у Граболы не было. Удивительно, не неприятных запахов это уродливое тело не издавало, или я просто их не обонял. Зато Грабола издавал тихие звуки, похожие на шипение радиоприёмника, однако можно было различить и отдельные, понятные слова.
— Ш-ш-ш… — шипел он. — Моя… ш-ш-ш… ш-ш-ш… умница!
Я тихо и медленно, слушая это бормотание, расстегнул куртку и достал стилет. Но, как не был Грабола увлечён тем, что происходило по ту сторону щупалец, он меня всё-таки услышал. Тело и щупальца мгновенно замерли, цвет пузыря стал совсем серый. И Грабола открыл глаза — мутные окошечки, через которые было видно всё его нутро. Однако глаза были незрячи — я быстро это понял.
— Мо? — сказал грабола, прислушиваясь. — Это ты? Кто здесь?
— Мо умер девятнадцать лет назад, — я решился ответить. — Я его внук.
Внезапно Грабола мелко задрожал всем телом и захихикал; внутри его что-то захлюпало и забулькало, на цементный вол протекла небольшая лужица светлой слизи; начальный его ужас сменился безудержной радостью.
— Молодой Мо умер! — разобрал я его слова. — Молодой Мо умер, а я ещё жив!
Успокоившись, Грабола спросил:
— А тебя как зовут, человечек?
— Геннадий.
— Хена, — произнёс Грабола на свой лад. — А как звали твоего отца, Хена внук Морта? А бабушку твою звали Мария, я ведь не ошибаюсь?
— Да, Мария, — машинально ответил я, но тут же осёкся. — По-моему, сейчас не время для исторических экскурсов. Ты генеалогические схемы составляешь, что ли?
— Странно, что мне это интереснее, чем тебе, — обиделся Грабола. — Ты ещё юн и глуп.
— А ты сейчас умрёшь, — сообщил я ему.
— Ты пришёл сюда, чтобы убить меня? — изумился серый пузырь. — Немыслимо! Да знаешь ли ты, кто я такой? Тебе дед и отец разве ничего обо мне не рассказывали?
— Смотри не лопни от возмущения. Нет, ничего они не рассказывали. Твоё имя я смутно помню из каких-то детских сказок…
— Твой отец уже умер, человек Хена?
