Мама больше ничего не сказала. Развернулась и, хлопнув дверью, яростно застучала каблучками по лестнице.
Я пожала плечами, переоделась в чистые джинсовые шорты и футболку и включила ноут. Подумаешь, не поразмазываю по тарелке очередной английский кулинарный шедевр.
Впрочем, голодом меня морить не стали.
– Кэт! Завтракать! – раздалось снизу спустя полчаса.
За столом мама вела себя, словно ничего не произошло. Улыбаясь, намазывала тосты и подсовывала Стиву. Тот хрустел ими, прихлебывал чай и читал газету, шурша страницами. Совсем как в доисторические времена, будто планшета нет. Странно, но мне нравилась эта его привычка, нравился запах типографской краски, что смешивался с ароматом чая и клубничного джема. Было в этом что-то уютное, домашнее, утреннее… Так бы вот подперла щеку рукой и смотрела, смотрела… Словно что-то почувствовав, Стив бросил на меня быстрый взгляд поверх газеты, застукав за подсматриванием. Непонятный взгляд, острый, цепкий, внимательный. Я уткнулась в чашку и до конца завтрака больше не поднимала глаз.
– Кэт! Я и Стив едем в гольф-клуб, – сказала мама своим особым голосом, которым она обычно отчитывала меня. – Мы хотели взять тебя с собой, но… Учитывая случившееся, ты остаешься дома.
Я с облегчением выдохнула. Такое наказание было лучше многих подарков. Махать клюшкой и разговаривать при этом с кем бы то ни было мне совершенно не хотелось.
– Хорошо, мама, – я поспешно опустила глаза, чтобы никак не выдать радости, –Можно мне подняться к себе?
– Иди, – разрешила мама.
И я умчалась наверх. Отъезда Стива и мамы ждала, сидя на кровати. Навалилась усталость, дико хотелось спать. Но уснуть мешал страх. В результате я очутилась в каком-то полубреду, из которого выбраться не было сил.
Мне чудилось, словно время взбесилось, словно оно повернуло вспять. Я видела, как на потолке исчезает слой краски, будто его смывают лёгкими движениями кисти, и проступает темное, отмытое дерево. Оно моментально сереет под слоем пыли, и… начинает светлеть, будто молодея. Потом над моей головой вмиг оказывается чистое небо. А затем – обгорелые балки, на которых внезапно вспыхивает пламя, ползет по этим балкам назад, оставляя после себя темное пыльное дерево, и гаснет. И вот уже снова крыша и начинающий светлеть брус. И так по кругу, по кругу, быстрее и быстрее…
На улице, как ненормальный, заорал клаксон. Я вздрогнула и очнулась. Оказалось, все это время я лежала с открытыми глазами. Села на кровати, вяло помотала головой, в которой не было ни одной мысли. Взгляд упал на блокнот, в котором я вела дневник моих кошмаров. Да-а-а… Или мой навязчивый сон доконает меня или я его. Нет уж, лучше я! Губы упрямо сжались в линию, откуда-то взялись силы. Я встала, с хрустом потянулась. Отчего-то дико хотелось есть. Я взглянула на часы. Ого, уже давно перевалило за полдень. Сбежала вниз, порылась в холодильнике и на скорую руку соорудила бутерброд. Жуя его и запивая холодным чаем, я думала, как докопаться до правды. Пожалуй, стоит воспользоваться отсутствием Стива и мамы и хорошенько осмотреть дом. Раз именно в нем мне снятся кошмары, значит, есть какая-то тайна, которую мне следует прояснить.
