«Ошибки в результате исключены», — ответил монотонный голос.
— Мели…
— Что ты со мной сделал? — резко повернулась к нему.
У этого раара талант выводить меня из себя. Как бы я ни пыталась вернуть себе профессиональное лицо, что-то во мне просто переключалось как по щелчку пальца, и эмоции вырывались наружу.
— Это вино соорок. Оно вызывает мутацию, изменяя твои гены, дабы ты могла не только понимать нашу речь, но и выносить ребенка. Поэтому у нас на планете нет чужестранок. Все они становятся раарами.
Я выпала в осадок от такой новости.
— Прости, я снова все решил за тебя, но… — он замялся, — наш ребенок не выжил бы. Как только мы переспали, я понял, что запустил процесс и ты с вероятностью в девяносто процентов забеременеешь.
«Естественно, — хотелось съязвить. — кто-то же побеспокоился о моем противозачаточном уколе». Однако язык прилип к нёбу, пока внутри кипела буря.
— Прийти к тебе и все рассказать — значит поставить нас под удар, — продолжил Саар. — Мои мысли Рахан видеть не может, а твои… сколько бы ты ни тренировалась, все равно полностью закрыться от него не сможешь. Это не в человеческих возможностях.
Саар, видимо, решил воспользоваться моим шоковым состоянием и рассказать все побыстрее, опасаясь того, что я снова подниму на него бластер.
— Плюс законы моей планеты. Ты должна была быть чиста, чтобы ни Ранар, ни кто-либо другой не смог повлиять на приобретение статуса насси мор. Я пытался защитить тебя как мог. Не всегда мои поступки были верны, но я надеялся, что твои чувства ко мне помогут тебе простить и понять меня.
— Чувства?
— Я знаю, что это для меня ты — истинная, а я для тебя — никто, но вместе с тем я очень хорошо изучил тебя за эти два года. Если бы ты ничего ко мне не чувствовала, то никогда бы не подпустила к себе. Можешь сказать, что это слабый аргумент, но я в нем уверен. Мои чувства к тебе взаимны!
Я отдернулась от него, сложила руки на груди и откинулась на спинку кресла. Слишком проникновенным был его взгляд, чтобы выдержать его. Сердце в груди забилось сильнее, но я списала это на проклятую лихорадку. Как можно говорить о каких-то там чувствах, когда вся моя жизнь перевернулась вверх тормашками? Все, что я сейчас испытывала, — это ярость и злость. Какая же я никчемная шпионка, раз меня так легко обыграли. Самомнение застило мои глаза. Я позволила манипулировать собой.
— Давай подытожим. Я беременна, — снова повторила.
Сколько раз мне нужно это произнести, чтобы поверить окончательно? До сих пор звучало нереально. Простые слова, которые, казалось, меня не касались. Не могли меня касаться.
