Тетя Варя при дворе всегда вела себя очень сдержанно, воспитанно и величественно, никто и подумать не мог, что за закрытыми дверями, в узком кругу она становилась озорной хохотушкой, которая рассказывала удивительные истории.
— Не стыдно. А по поводу Лазара, ты зря мне не веришь. Оборотни жуткие собственники. Я не знаю, как это происходит, но как только договор был заключен, его глаза наполнились лихорадочным блеском. И поверь моему опыту, чем дольше он не получит то, что считает своим, тем сильнее в нем будет разгораться желание обладать. И это обладание в его понимании и мыслях должно быть всеобъемлющим и бесконечным.
— О, Боги! — прикрыла глаза и потерла лоб, — об этом блеске я и хотела поговорить. Папа, — положила руку на его запястье, привлекая внимание, и серьезно взглянула в глаза, — я понимаю, что ты знаешь больше моего, но ничего не скажешь. Но у меня есть один вопрос, на который я требую ответа.
— Требуешь? — папа криво усмехнулся.
— Именно требую, — не разделила его веселья.
— Вижу, ты настроена решительно. Что же, если я смогу, то отвечу.
— Лазар приворожен ко мне?
— Что? — на лице отца отразилось удивление. — С чего ты взяла? — он нахмурился и склонился ко мне ближе. Он не знал точного ответа на мой вопрос, это я поняла сразу.
-
— Ты просто посмотри на него. Он не в себе. Неадекватный, понимаешь? Приступы ревности на ровном месте, даже сейчас, следит за каждым моим шагом и движением. А иногда так смотрит, — осеклась на полуслове и опустила взгляд. Да уж, и подумать не могла, что буду жаловаться папе на то, что на меня мужчины смотрят голодным взглядом. — Ну, в общем, у него нет причин смотреть на меня такими глазами, — промямлила я, — о любви-то речи не идет.
Папа рассмеялся. Тихий, вибрирующий смех, от которого у окружающих, как правило, волоски на теле становились дыбом, согревал мое сердце. Рядом с папой я чувствовала себя в безопасности в любой ситуации, чувствовала его тепло и родительскую любовь. И я улыбалась, пока папа старался взять себя в руки, но и не могла понять причины его веселья.
— Дочка, — строго взглянул он на меня сверху вниз, когда успокоился, — я очень расстроен тем, что тебе приходится объяснять такие элементарные вещи. В частности раскрывать факты, которые ты должна была давно уже усвоить на занятиях.
— Папа, — капризно надула губки, как делала это в детстве, — я уже не ребенок, ты меня замуж отдал, а отчитываешь, как маленькую.
— А ты для меня всегда будешь маленькой девочкой, — отец сжал мои пальцы и мягко улыбнулся.
