— Куда меня занесло… Кваску нет ли, хозяюшка?
— Какой квасок ноне, когда одну мякину жуем. Степан взглянул на четверых притихших малышей с большими запавшими глазами.
— Все твои?
— Ужели чужих в голодуху держат?
— Да, — вздохнул Степан и осмотрел бедную, закопченную избу. — Коровенка-то есть у вас?
— Была, да свели за недоимки… Говорю, одну мякину едим.
— А мужик зимогорить ушел?
— Он у меня однорукий — на турецкой изуродовали… Кто такого возьмет?
Степан достал из сумки краюху хлеба, полдюжины вкрутую сваренных яиц, положил на стол.
— На, попотчуй ребятишек.
— Спасибо, милый человек, — обрадованно сказала хозяйка, — а сам-то как же?
— Не маленький, не умру…
Отрезав каждому по ломтю, мать посолила хлеб, положила на ломоть по яйцу и передала ребятам. Те жадно зачавкали.
— Кто-то кричал у вас на деревне. Драка, что ли, была? — спросил Степан.
— Волостные наехали… Долги спрашивают.
— Нашего тятьку ударили, — послышался тоненький голосок с полатей.
— Цыц, бесенята! — прикрикнула мать. Степан почувствовал себя неловко, кашлянул в кулак.
— Что делать-то будете дальше? Как жить?
— Не знаю… Вот ужо мужик воротится — поговорю. Побираться бы пошли, да ребятишки совсем отощали и обувки нету…
— А в те годы как жили?
— Немногим лучше, парень. Своего-то хлеба с трудом хватало до половины зимы. Только коровой и кормились…
— А другие-прочие как?
— Тоже немногим лучше. У нас деревни вокруг — одна беднее другой.
Степан покряхтел, как делают старики, и поднялся.
— Ну прощай, хозяюшка, мне надо торопиться. Спасибо за приют. — Он снял со спины четырех зайцев и положил на лавку. — Это вам, подкорми ребятишек.
— Ой, спасибо, милый человек. Может, ночевать останешься? Мужик должен вот-вот прийти.
— Спасибо. Недосуг. Прощайте! А в какую сторону к Журавлям?
— От нас налево, через лес. Дорога накатанная.
— Пошли, Тобка! — Степан, подняв руку, погладил кудлатого малыша и вышел из избы.
За воротами надел лыжи и вышел на дорогу. Справа, вдоль деревни двое мужиков вели корчившегося от боли человека, который сквозь зубы чертыхался, ругал волостных и старосту.
«Должно, отец», — подумал Степан и так как уже начинало смеркаться, повернул налево и поехал в лес…
Стемнело быстро. В лесу перекликались совы. Глухо ухали филины. Откуда-то издалека доносилось завывание волков.
Степан шел, держа на изготовку ружье, и не отпускал от себя Тобку.
Но вот лес стал редеть, и скоро дорога вывела в заснеженные поля. Из-за туч выглянула луна. Идти стало веселей. — Мысли Степана невольно перенеслись к увиденному.
