А я тут без вас тем более справлюсь. Раз в жизни в книжку попаду, пусть и дурацкую детскую, Носова или Осеевой.
Она немного недооценивала программу следующих недель.
Они все ее недооценивали.
— Внимание, строимся в четыре шеренги, — прогремел голос из мегафона.
Народ, переговариваясь, потянулся к четырем мужикам, которые показывали, как строиться.
Что ж, подумала Инна, окидывая взглядом яркое от солнца пространство между черных теней от чинар, почти таких же, как дома, но помельче и помоложе, конечно. Никто не обещал, что обойдемся без построений. У нас не бывает, чтобы без линеек, маршировки и смотров строя и песни. А я так надеялась. Она подхватила чемодан, чтобы влиться в уже сформированный прямоугольный строй, и вздрогнула.
Ей показалось, что к стеклу второго этажа на миг прижалось страшное перекошенное лицо.
Инна всмотрелась. В стекле чуть колыхалось почти черное отражение листьев чинары.
Ну вот я и в книжке, подумала Инна, вставая в строй. Осталось понять, Конан Дойл это или Бронте.
Юля проснулась от крикливой беседы птиц за окном. Тон беседы был надреснутым и сиплым, но не пугал и не напрягал, а напоминал: я не дома, а страшно далеко, и это только начало большого интересного пути вперед и вверх. Она улыбнулась, потянулась и постаралась быстренько уснуть, пока не заорали подъем.
Вчера на первом построении усатый объяснил, что им повезло. Это, оказывается, был не отборочный центр, а импровизированный — он так красиво и сказал — перевалочный пункт, в котором придется посидеть полтора дня, потому что в самом центре, не «Артеке», к сожалению, а другом большом комплексе специализированных пионерлагерей «Ленинский путь», не успели завершить санобработку. «Зимой там завелись мышки, а вывелись не сразу, — сказал усатый. — Теперь-то все нормально, но надо все как следует прибрать и вымыть, прежде чем запускать талантливых детей…»
— Вместо мышек, — подсказал белобрысый грубиян.
Вокруг хихикнули. Юля взглянула на болтуна с досадой. Она остро пожалела мышек, таких миленьких, сереньких, с черными глазками и голыми хвостиками — и чуть не взвизгнула, вдруг четко представив себе их, миленьких-глазастеньких, толстым серым ковром подходящих все ближе.
Усатый, не отвлекаясь, закончил: «…поэтому талантливым детям придется до завтрашнего вечера, когда выдвинемся уже к месту назначения, отдыхать, знакомиться друг с другом и радоваться жизни. Кто совсем заскучает, может развлечься общими и индивидуальными заданиями для развития. Папки с вашими фамилиями лежат на ваших кроватях, программы составлены для каждого отдельно на всю смену, в конце папки бланк, в котором можно ставить галочки напротив строчек с пройденными испытаниями».
