Меня удивила не столько сама суть истории. Вариант легенды об Алоизе и Амаранте в исполнении хранителей я уже слышал. Но впервые эльф говорил с истинным сожалением, какой-то даже тоской. Будто думал о своем.
— И ты полагаешь, что те, кто вернули Милара Вионам, спрятали тело Гланы и натравили призрака? — в сомнении спросил я.
— Натравили — вряд ли. Для этого им нужен сильный маг, практикующий проклятья. Ты же понимаешь. В прочем… если этот ваш Вион — действительно такая серьезная фигура, может, все так и есть.
Если дело в мести — зачем сохранять жизнь Милару Виону таким замысловатым способом? Отец парня не выглядит сильно уж чувствительным. В прошлое посещение у меня вообще создалось впечатление, что ему куда важнее сохранить чистое имя, нежели обнародовать историю, в которую впутался сын, даже если при этом сам Милар страдает и почти наверняка погибнет. Может, дед Милара — человечнее. На него был рассчитан удар… Наставник Кира не может быть плохим человеком, но в слабости я бы его уличить не смог. В обществе Бертена Виона бывает также неуютно, как и в обществе короля Елизара. Общаться нам приходилось лишь несколько раз, и впечатление об этом человеке у меня сложилось неоднозначное.
Но какая же гадкая выходит история! По-хорошему, нужно вызвать королевских следователей, чтобы они разбирались с этим делом… Король ведь сказал, что моя задача — это поиск места истончения Завесы. Обо всем остальном я могу подумать позже. И рассказать — тоже не сразу.
— Придется задать графу еще несколько вопросов, — сказал я.
Даль засмеялся.
— Господин Вион пожалеет, что снова пустил нас на порог.
Можно подумать, у него был выбор. Особенно после того, как граф узнал, что я ходил к королю!
***
— Я не получал никаких угроз и никаких требований. Я, кажется, уже упоминал об этом, когда вы спросили в прошлый раз, — отрезал граф Вион. Очень уверенно, не колеблясь.
Ну, в принципе, отец Милара действительно мог и не получать никаких требований — их могли предъявить самому Бертену Виону, а тот не посвящал родню в возникшие трудности. Это наверняка было условием сохранения жизни Милара. Если шантаж все же имеет место быть. И если состояние парня вообще можно назвать жизнью…
— Вы пытались изгнать призрака? — спросил вдруг Даль. Мы снова сидели в гостиной, как и в прошлый раз. Даль разглядывал букет, оставшийся на подушке рядом с так и не пришедшим в себя Миларом. Это заметно раздражало графа, который смотрел на цветы с отвращением, будто видел пучок ядовитых змей.
