— О чем вообще речь? — вмешался Кир. — Вы уже второй раз говорите о каком-то жертвоприношении.
Пришлось рассказать ему о неприятной находке. Роэн слушал с осуждением.
— Что за бред?! — возмутился он. — Да этот Дом еще при твоем дяде выглядел не ахти!
Я промолчал. Сколько можно об этом говорить, если мне все равно не верят?
— Главное, что теперь Дому лучше… Слушай, Кир, нам нужно поговорить об этом.
Я выложил на стол серьгу, камень в которой заметно потускнел. Теперь прикосновение не давало ровным счетом ничего — ни неприятных ощущений, ни видений.
— Это серьга Гланы.
Кир недоуменно молчал. Я рассказал о своем видении. Даль нахмурился.
— И как дурной вурдалачина допустил такое? — процедил он.
— Таро сделал все, чтобы вернуть Ольдена поскорей, — мягко сказал Люций.
— Ты уверен, что Милар сказал именно это? — спросил, наконец, Кир.
Я кивнул.
— Слышал отчетливо, Кир. Проклятье мнимой смерти, ошибки быть не может. Не знаю, что он намеревался сделать, но девушка утонула. И пытается сообщить кому-то о случившемся. Может быть, она специально привлекла внимание к той мельнице, возле которой инквизиторы нашли серьгу. Может быть, родителям тоже пыталась сообщить, но они не понимали.
— Цветы? — спросил Кир.
— Да, я тоже о них подумал. Может, Милар чего-то испугался и пытался заставить ее уехать. Или случилось еще что-то. Но он виноват, Кир.
— Я не верю, — вздохнул Роэн и, откинувшись на спинку стула, потер ладонями лицо. — Этому должно быть объяснение…
— Какое? — спросил я. — Милар был огорчен или напуган и не осознавал последствий своих действий?
Мы оба знали, что это не оправдание. Убийство есть убийство. А проклятье — это лишь отягощение. Опасное для Лоделя.
— Скорее всего, там истончение Завесы, — добавил я.
— Значит, проверим, — решительно кивнул Кир. — Но… Олли, я не верю, что Милар сотворил такое. Для этого надо уметь ненавидеть людей, а Милар к этому просто не приспособлен. Он тот, кто снимает котят с веток по просьбам незнакомых детей и покупает хлеб беднякам.
— И это внук бывшего главы Инквизиционного суда, которому первый путь — в судьи?
— Ну да. Только он хочет быть боевым инквизитором.
— О! Прости, не могу не спросить: ты единственный инквизитор, с которым он по ночам случайно оказывается на поднятых кладбищах?
— Еще Элвар.
— Точно. Еще Элвар.
— И кладбище не поднималось, я тебе говорил. Ты все склонен драматизировать.
— Ничего ты не рассказывал. Я, конечно, подозревал, судя по вашим ранам. И после этого ты упрекаешь меня в скрытности! — я вздохнул. — Ладно, не об этом сейчас речь. Мы ведь о Миларе говорим. Ты действительно хорошо его знаешь? Судя по всему, и Глану тоже. Могла она пытаться передать тебе послание?
