Улыбнулся, поднимаясь на ноги.
— Здравствуй, моя сказка.
Его объятья — вот сказка! Но почему-то он считает, что только ему здесь повезло. Гланка прижимается к Милару, он гладил ее по волосам, по плечам. И она сегодня так смела, что первая требовательно тянется за поцелуем, а Милар не в силах отказать и в его глазах темнеет серебро… В голове шумит, и ноги подгибаются — так прекрасен этот момент. Руки Милара так крепки, Гланка не упадет, даже если совсем лишится чувств от счастья…
…Снова туман — просачивается меж их ладоней, окутывает, словно одеялом. Я хочу спросить, но не могу — вокруг вода и стоит мне это осознать, как я понимаю, что не дышу. Пытаюсь добраться до поверхности воды. Там свет. Там виден берег и две нечеткие фигуры друг напротив друга.
Вода коварна и не пускает…
— Откуда у тебя это?! — голос Милара напряженный, почти злой. У Гланки перед глазами все плывет. И ноги совсем не держат. Милар трясет ее за плечи.
— Глана!.. — почти рык. — Где ты это взяла?!
Плечи болят — хватка Милара становится слишком крепкой. Гланка не выдерживает и всхлипывает.
— Милар…
Серебро разливается вокруг — поднимается над водой с туманом, слепит.
Образ Милара теряется в серебряном мареве. И уже не понять, где земля, где небо.
Только луна видит, но никому не скажет.
Только ветер слышит, но слова развеиваются, путаются среди тысячи других.
Только туман знает, но ему нет дела до мира людей…
Пальцы цепляются за траву. Глана лежит у ног юноши, который холодным, неживым голосом произносит:
— Налагаю проклятье мнимой смерти на это тело. Отныне и впредь оно в моей власти. Лишь моя воля способна пробудить его. Таково мое слово и ничто не может его изменить!
…И — все тонет в непроглядной тьме. Издалека доносится отчаянный, полный боли крик, но он обрывается раньше, чем удается понять, кто кричит, и меня поглощает вода, жгуче холодная и невероятно тяжелая…
***
Я очнулся на полу в подвале Дома-в-тумане. Я полулежал, а Таро придерживал меня за плечи. Неожиданная забота с его стороны.
— Идиот! — прошипел вурдалак, когда заметил, что я пришел в себя. — Мальчишка! Нельзя следовать на зов. А если бы он шел из-за Завесы? Тебя затянуло бы туда, недоделанный Отменяющий!
Я сел, невольно провел ладонью по лицу. Я все еще ощущал себя кем-то другим, не собой, но и собой тоже. Оказывается, еще не все грани подступающего безумия я успел осознать. Есть, чему поучиться.
— Таро, помолчи немного…
Вурдалак зашипел по-звериному. Одежда на мне была вся мокрая, и на полу было полно воды. Словно Таро вылил на меня ведро или два, чтобы привести в чувство. Если бы еще не ряска и поникшая белая лилия у самой границы защитной пентаграммы, окружающей постамент с Книгой.
