Имоджин крепче сжала пальцами отвороты пальто.
Такси остановилось в тени ограды. Ближе его не подпускала защита особняка. Расплатившись, Имоджин вышла. Ее защита пропускала в любое время.
Мир перед глазами немного плыл, и все еще мелькали смазанные полосы — все, что можно было разглядеть в окно во время поездки в тени. Острые, похожие на замершие когти гигантского существа башенки на углах показались сплошным частоколом. Имоджин потянула за дверную ручку — и вдруг столкнулась с Алессаром лицом к лицу. Тот на ходу застегивал тонкий плащ и явно куда-то спешил.
Она вскрикнула. Алессар удивленно поднял брови. Кажется, он был не очень доволен.
— Имоджин? Что вы здесь делаете?
Голос, холодный и нервный, звучал учтиво, как обычно.
— Мне грозит опасность! — выдохнула Имоджин и прошла в холл, не дожидаясь приглашения. — Простите, если помешала. Я... могу подождать.
Это церемонное «вы», которому абсолютно не мешали страстные поцелуи вдали от людских глаз!
— Нет, говорите, — Алессар уже заметно злился. Впрочем, как всегда, когда его планы что-то нарушало. — Меня вызывает Канцлер. Возможно, придется отлучиться на несколько дней. Да не молчите вы!
— Опекуны хотят отнять у меня магию! — выпалила Имоджин. Он торопился и торопил ее, заражая своей нервозностью и не давая подумать, как лучше сказать. Таким уж он был человеком — вечно на нерве, вечно в ожидании удара, почти истеричный, почти женственный, непринужденно балансирующий на гранях этих «почти». И как ни странно, это лишь придавало ему притягательности.
— Что? — Алессар хмурился, глядя сквозь нее. — Опекуны? Почему вы пришли с этим ко мне? Послушайте, если у вас ничего срочного.
Он шагнул к двери. Имоджин преградила ему путь.
— Нет, стойте! Вы меня не слышите! Опекуны! Собираются! Провести ритуал! Чтобы забрать всю мою магию и отдать ее Эртену! Навсегда! Алессар, я пришла к вам за защитой! Да Темные твари, вы же станете моим мужем! Не дайте им забрать мою магию, кайасы вас задери!
— Прекратите визжать, вы не уличная торговка! — прошипел Алессар, страдальчески морщась. — Что, по-вашему, я должен сделать? Имоджин, любовь моя, у меня нет времени, и ваши распри с опекунами — не мое дело. Наши дети в любом случае унаследуют магию, не волнуйтесь. Канцлер ждет. Если хотите и дальше здесь стоять — оставайтесь. Прошу меня извинить.
И он вышел, ловко проскользнув мимо ошарашенной Имоджин.
Что? Дети? А, Темные твари, да какие дети, если она вообще не о них пыталась ему сказать! Он так ничего и не понял? Или, что вероятнее, ему... наплевать?
