. Необходимо заметить, что деградация парламентов, связанная с отклонением от идеала ненасильственного улаживания политических конфликтов, вероятно отвратила от себя столько же умов, сколько их привлекла к ним война. Пацифистам противостоят большевики и синдикалисты. Они уничтожающе и в целом точно критиковали сегодняшние парламенты. Каким бы желательным и утешительным ни был полномочный парламент, в рассмотрении принципиально ненасильственных средств достижения политического соглашения парламентаризм фигурировать просто не может, так как то, чего с его помощью можно достичь в жизненно важных вопросах, это лишь те правовые порядки, которые как в своем истоке, так и в своем исходе имеют насильственный характер.
Возможно ли вообще ненасильственное урегулирование конфликтов? Без сомнения. Отношения между отдельными лицами богаты такими примерами. Ненасильственное достижение согласия имеет место везде, где культура сердца уже дала людям в руки чистые средства его достижения. Правомерным и противоправным средствам любого вида, которые, однако, все без исключения являются случаями насилия, могут быть противопоставлены упомянутые ненасильственные средства как чистые средства. Сердечная вежливость, симпатия, миролюбие, доверие и все, что здесь еще можно было бы привести помимо этого, являются их субъективной предпосылкой. Их объективное проявление определяет, однако, закон (чье огромнейшее значение здесь рассматриваться не будет), в соответствии с которым чистые средства никогда не являются средствами непосредственных решений, но всегда опосредованы. Они поэтому никогда не относятся непосредственно к урегулированию конфликтов между человеком и человеком, а только опосредованно, через вещи. Область чистых средств открывается в существеннейшем соотношении человеческих конфликтов с вещными благами (Güter). Поэтому техника в широком смысле слова является их типичнейшей областью. Одним из наиболее впечатляющих примеров является, пожалуй, беседа, рассматриваемая как техника цивилизованного соглашения. В беседе ненасильственное достижение согласия является не только возможным, принципиальная нейтрализация, исключение в ней насилия совершенно четко прослеживается в одном важном отношении: в ненаказуемости лжи. Возможно, на земле не существует ни одного законодательства, которое изначально карало бы ее. В этом обнаруживается то, что существует одна настолько ненасильственная сфера достижения человеческого соглашения, что она совершенно недоступна насилию: подлинная сфера «взаимопонимания», язык. Достаточно поздно, в процессе собственного упадка, правовое насилие все–таки проникло в нее, объявив обман наказуемым. Правопорядок в своем истоке, веря в свое победоносное насилие, удовлетворяется тем, что оборяет противозаконный порядок там, где тот себя как раз проявляет, а обман, который не имеет в себе ничего от насилия, остается ненаказуемым, — как, например, согласно принципу ius civile vigilantibus scriptum est
