Я проглатываю пиццу и, вопреки протесту внутреннего голоса, глупо улыбаюсь.
— Это талант.
Ее глаза загораются, и она отправляет в рот кусочек семги.
— Угу.
— Взращенный долгими годами…
— Упорного труда? — выдвигает предположение Элис.
— Упорного труда! — тычу в нее пальцем. — Точно. Это упорный труд.
— Чепуха, — фыркает она, затем запихивает в рот чуть ли не половину семги и произносит: — Видишь? Даже нетренированные так могут.
Ни разу не видел, чтобы она ела так свободно. Спешно оправляюсь от шока.
— Ты просто быстро учишься. Ну еще бы — ты ж наблюдала за мной, бессменным чемпионом Большого шлема, в процессе работы.
— Бессменный чемпион Большого шлема? — Элис задумчиво проглатывает семгу. — Это твой официальный титул? Ты получаешь выплаты? И где корона?
— Мне платят улыбками.
— Ну конечно. Это же общепринятая валюта плейбоев во всем мире.
— Воу, принцесса, я не плейбой.
— Когда мы встретились во второй раз, у тебя в машине были две пары ношеных трусиков.
— Блин, ладно. Виновен! Мне нравятся девушки, а я им. Арестуйте меня.
— Уверена, однажды кто-нибудь так и сделает.
Элис эти слова веселят, а меня ранят до глубины души. Я хватаюсь за скатерть, будто это единственное, что удерживает меня на земле, не дает взмыть ввысь от гремучей ярости, которая заполняет разум, словно колючий шарик.
— Ты в порядке? — вдруг встревоженно спрашивает Элис. — Извини, если мои слова тебя оскорбили…
Я заставляю каждый мускул расслабиться. Расслабься, Раник. Черт, просто расслабься. Она не знает о твоем прошлом, не знает о твоем папаше. Она лишь пошутила, без какой-либо подоплеки. Она невинная и наивная. Это же Элис Уэллс. Девушка, которая тебе нравится. Остынь.
— Прости, — бормочу я. — В детстве мне часто говорил такое один человек. Поэтому это ранит. Немного жжет.
Она сникает.
— О, извини, я не знала…
— Угу, понимаю. Эй, просто считай это реваншем, ладно? Я назвал тебя роботом. Ты сказала, что меня арестуют. Мы квиты. Теперь наложим на это табу, и все будет хорошо.
Элис настороженно кивает, как лисица, загнанная стаей гончих. Надо снять напряжение, это свидание должно быть обучающим.
— Родители, верно? — улыбаюсь я, откидываясь на спинку стула. — Знаешь, на свиданиях обычно говорят о родителях. Это в порядке вещей.
— Интересно, — задумчиво произносит она. — Я это запишу. — Достает телефон и что-то в нем печатает.
Я выгибаю бровь.
— Ты все это время делала заметки?
Элис разворачивает телефон ко мне и прокручивает ленту. Там целые страницы всяких записей.
