— Все ты можешь.
— Тогда не хочу, — буркаю я. — Никуда я не пойду.
Раник вздыхает и выпрямляется, скручивая фольгу от буррито в шарик.
— Не встречал еще девушку, которая бы так ненавидела пляж. Даже милые книголюбки любят почитать, лежа на песочке.
— И я тоже. Просто не люблю океан. — А еще плавать перед парнями.
Раник вздергивает бровь.
— Почему? Боишься, что над тобой в купальнике будут смеяться?
Я вздрагиваю, и Раник шумно выдыхает.
— Какой-то членоносец смеялся над тобой на пляже или что?
— Нет, и не произноси это слово.
— Какое? Член?
Я вся заливаюсь краской. Раник поднимает бровь еще выше и ухмыляется.
— Хорошо, ладно. Найду другое место для урока.
Меня удивляет то, как быстро он отступает.
— Разве тебе не интересно, почему я не хочу идти? — спрашиваю я.
— Интересно, но это твое право. Не люблю лезть в чужие дела.
— И уверена, не любишь, когда другие лезут в твои.
Он кивает.
— Поверить не могу, — фыркаю я. — Раник Мейсон, шантажист, бабник и правонарушитель, чтит приватность.
— Что за намеки, моя драгоценная маленькая Снежная королева? — Его глаза загораются. — Где сказано, что парень с дурной славой не может быть закрытым? Я не раскрываю всех карт.
— И все же раскрыл парочку, запугивая Мэтерса.
— Мэтерс сам напросился. Он приставал к отличницам с прошлого года.
— А, ну да. Ты ведь здесь уже не первый год. Из-за твоей незрелости постоянно забываю, что ты на третьем курсе.
Большинство парней расстроились бы или обиделись, но Раник хохочет.
— Конечно, принцесса. Это я тут незрелый.
— Чего смеешься? Так и есть.
Он смотрит на меня, его острые скулы оттеняет свет утреннего солнца, которое выглядывает из-за здания.
— Это не я не могу произнести слово «член», не покраснев до корней волос.
— Я могу это произнести. Пенис. — На секунду поджимаю губы. — Пенис, пенис, пенис.
— Нет, «пенис» — не то же, что «член». «Пенис» — это по-научному. Конечно, ты можешь это произнести. А вот «член» звучит уже реальнее. — Он усмехается. — Более грязно.
— Грязнее, — холодно поправляю я.
Раник подается вперед и замирает в нескольких сантиметрах от моего лица. Тепло его кожи мучительно окутывает меня, словно одеяло.
— Будь я проклят! Это румянец? Только не говори, что я тебя смутил, принцесса. Мы ведь еще даже не коснулись темы секса.
— Ничего ты меня не смутил! Я не маленькая, чтобы стесняться произнести вслух какое-то идиотское слово.
— Тогда произнеси, — шепчет Раник низким голосом. — Прямо здесь и сейчас. Давай, докажи, что я неправ.
