Песня оскорбительно быстро закончилась — Стюарт даже пожалел об этом, мысленно обидевшись на Джона Филлипса («Чувак, ну что тебе стоило написать ещё парочку куплетов для друга Скотти, а?»), — и в мир ворвался развязный голос рубахи-парня диктора:
— Ну что, мальчики-девочки, хороший привет вам передали с Запада, а? Да-а-а, какой сейчас кайф на калифорнийских пляжах, а? Волна, сёрф, загорелые девочки с размером, как у Памелы Андерсон. Признайтесь, хотели бы оказаться сейчас там, а не на своём тридцатом этаже где-нибудь посреди Семнадцатой авеню, а? Да хотели, хотели бы, я и без вас это знаю. Даже в Майями не так клёво, как в Калифорнии, это вся Америка знает. Вам сейчас жарко, жа-а-а-арко, и мне сейчас тоже жарко. А представляете, в Риме, штат Нью-Йорк, сейчас ещё жарче. И температура повышается — там собираются очень горячие парни. Девочки, если едете на Вудсток-99, будьте осторожнее, не обожгитесь! Парни, вы тоже, кстати — в такую жару температура у всех поднимается… Ну и чтобы вы не думали, что вы одни такие, послушайте-ка ещё одну старенькую песенку. Про жару. От покойничка Бона Скотта. Приятного путешествия!
Вслед за последними словами в эфир ворвался отрывистый, развязный, покоряющее-прямолинейный, как и положено мужчине, хардовый рифф коротышки Энгуса Янга, затем вступили бескомпромиссные ударные, и клоун Бон Скотт запел:
Жизнь с любовью так легки,
На руках — билет в один конец.
Мне вопросы не с руки,
Всё беру, что мне дают с небес.
Я причины не ищу,
На стихи мне тоже наплевать.
По шоссе лихо мчусь,
Чтобы в ад к друзьям не опоздать…
И в крещендо звука хором влилось — бесшабашным отчаянием проклятых:
И еду я прямо в ад.
В ад еду я.
И еду я прямо в ад…
Стюарт не удержался и подпел припеву: это больше соответствовало настроению и погоде за окном.
— Ну вот видите, — грустно усмехнулась Флоренс, открыв глаза. — Всё как по заказу…
— Что — «видите»? — переспросил Стюарт и взглянул на неё. — Это — всего лишь песня.
Она покачала головой:
— Неужели вы ничего не понимаете?
Стюарт пожал плечами.
Машина мчалась вперёд, разрезая собой жаркий воздух. Ладонь невольно отстукивала ритм «Highway to hell».
Глава 4
Свобода за полторы сотни долларов
Тринадцатифутовый забор по правую руку вынырнул словно из-под земли. Сначала он выглядел вытянутой серой низкой тучей на горизонте, затем, по мере приближения, земля стала отрываться от неба, и забор превратился в бесконечную, нелепую, уложенную горизонтально лестницу.
