Ты будешь чувствовать себя намного лучше, когда окажешься у теплого очага и познакомишься с Тланой. Она полная противоположность спокойной женщины, но никто никогда не заставит ее признать это.
— Двум женщинам, у которых есть много общего, как правило, удается сохранять спокойствие гораздо лучше, чем одной, сказал Дорман. — Они получают поддержку друг от друга. В самом деле, в чрезвычайной ситуации женщины справляются лучше, чем мужчины. Вот почему они могут оставаться такими хладнокровными в военных госпиталях или в машинах скорой помощи, едущих между воронками от бомб.
Он похлопал по шкурам, лежавшим на его плечах.
— Ты получишь их обратно, прежде чем мы начнем этот подъем, неважно, как близко расположена ваша хижина из ледяных блоков. Но в одном ты прав. Мне они понадобятся минут на двадцать.
— Можешь быть чертовски уверен, что я прав, — сказал Эймс. — И я не приму их обратно, независимо от того, как часто ты купался в холодных горных ручьях, когда был ребенком. Когда мне исполнилось двенадцать, я часто уходил в море в январе, гораздо дальше к северу от Аризоны, я плавал в течение получаса и потом обсыхал на солнце, играя в баскетбол на пляже. А я не был особо крепким юношей. — Он кивнул. — Вот что я пытаюсь сказать — все дело в том, что говоришь себе. Ты говоришь себе, что не можешь замерзнуть — и не замерзаешь. Тело человека может выдержать куда более низкие температуры, чем думает большинство.
— Что ж…
— Я просто позанимаюсь физическими упражнениями, пока вы не вернетесь. Это не должно занять больше семи или восьми минут.
Дорман повернулся и зашагал в ту сторону, откуда пришел. Пять минут спустя он возвращался с Джоан по снегу.
Это была самая миниатюрная женщина, которую Дорману когда–либо приходилось видеть. Или так он думал в тот момент, стоя внутри ледяной хижины. Потом Дэвид вспомнил, что видел более десятка лилипутов в своей жизни; конечно, она не была такой же крошечной, как они.
Тем не менее она была ростом в четыре фута, и все что окружало ее, казалось хрупким и очень изящным — от изысканной формы ног, обутых в кожаные сандалии, до ее прекрасного, похожего на камею лица.
Она сидела в глубине хижины, которую он не мог назвать иглу — девушка ни в коей мере не походила на эскимоску, несмотря на теплый цвет ее загорелой кожи — и угасающие угольки костра, громоздившиеся в кругу маленьких камней, бросали мерцающие отблески на ее голые плечи и темные, распущенные волосы.
