— Хорошо.
— Расскажи про себя. Откуда ты?
— С Расцветающей.
— Никогда не слышал. Чем там занималась?
— Сначала ходила в школу, как и все дети. Потом поступила в политех, отучилась один курс. А потом прилетели эйнеры и врезали мне горб. Ну, то есть энергоблок. Если бы ты не поторопился уйти, когда я переодевалась, то мог бы полюбоваться на шрамы.
Не без удовольствия отмечаю, как Гордон прекращает жевать, а потом и вовсе отодвигает тарелку. Видимо, мои слова произвели на него впечатление.
— Три года носила на себе железноголового. Выполняла все его приказы, — продолжаю я, — А в один прекрасный день пристрелила своего хозяина. Сбежала.
Щека Гордона нервно дергается.
— Хм. Не забудь напомнить, чтобы я держал оружие от тебя подальше.
— Обязательно.
Он закуривает толстую сигару.
— И что теперь? Мстишь эйнерам за загубленную юность?
Решаю, стоит ли говорить все, как есть, или наврать с три короба. Но почему-то уверена — от правды будет больше толка. Тянусь к Гордону через стол, подчеркивая тем самым, что мои слова имеют особое значение.
— Я их чувствую. Вижу их разговоры, обмен информацией, иногда даже могу понять, о чем они болтают.
Толстяк выпускает мне в лицо струю теплого дыма, усмехается.
— Неужели?
— Угу, — киваю головой, — И им это очень не нравится. Бывает, правда, что эйнеры сами меня чувствуют. Даже определяют, где я нахожусь.
Тут он напрягается. Это не слишком заметно, но я понимаю — Гордону не понравились слова о том, что в поисках одного человека чужие могут выйти на Роатан. Что ж, если он не убьет меня и не выгонит со станции, то я, по крайней мере, добилась особого к себе отношения. Теперь я уже не просто девочка для развлечений.
Когда останавливаемся у дверей моей комнаты, я вдруг понимаю, что несколько бокалов вина — это перебор. Сам Гордон тоже навеселе. Он отгоняет охрану и те скрываются за углом.
— Было бы неплохо… Кхм…
— Нет.
Но он словно не слышит меня.
— Продолжить, так сказать, вечер. Однако я не настаиваю. Пойми меня правильно, Вероника, я вижу, что ты непростая девушка, и вовсе не собираюсь делать из тебя… Ну…
— Я поняла.
— Да. Вот это самое — то, что ты поняла, — вздохнув, он отстраняется, — Спокойной ночи!
Дверь закрывается, щелкает замок. Золотая клетка снова окружает меня крепкими стенами. Я сажусь на пол, у нижней кромки овального окна и вижу, как чей-то корабль отходит от станции, подмигивая маневровыми двигателями. Еще минута и он растворяется в черноте космоса.
