Смотрю на развернутый пакет, на шикарное платье, чувствую, как что-то просыпается во мне, далекое, забытое, из тех самых времен безвозвратно ушедшей юности. Не удержавшись, я прикасаюсь к нежной ткани, поднимаю ее, прижимая к себе, поворачиваясь к зеркалу. Позади тихо закрывается дверь — Гордон вышел из комнаты, решив не мешать мне переодеваться. Стоило бы разозлиться — он ведет себя так, будто я уже согласилась. Но на злость не остается пороха. Что ж, пусть будет платье.
Как странно… Где-то далеко продолжает полыхать пожар войны; полуголодные люди, почти потерявшие надежду на иную жизнь, готовы идти в самоубийственную атаку на эйнерские эскадры. А здесь играет музыка, кто-то танцует, посетители ресторана мирно разговаривают, смеются. И вряд ли хоть один из них заработал на дорогой костюм честным путем, ведь все они — обитатели Роатана.
Чувствую на себе чужие взгляды. Этим людям интересно, кого Гордон ведет под руку, кто его новая пассия. «Глупцы! Я не собираюсь быть украшением толстопуза!» Нужно лишь немного потерпеть, а уж потом я что-нибудь придумаю. Обязательно.
Не знаю, где роатанцы берут еду, война будто не затронула их поставщиков. Наверное, свободные фермеры пользуются ситуацией. Им ничего не стоит перегнать гидропонные плантации подальше от зоны боевых действий, а на такой станции, как эта, можно наживаться очень долго. Деньги не пахнут.
На столе несколько блюд и я не знаю, с чего начать, в нерешительности ковыряюсь вилкой то в одном, то в другом, хотя урчащий живот требует расправиться с едой без промедления. Гордон тем временем разливает рубиновое вино.
— За тебя, Вероника. За новые возможности в твоей жизни!
Мне нечего ответить. Я просто осушаю бокал и уже без стеснения принимаюсь за еду, стараясь не замечать снисходительную улыбку толстяка. Когда с первым блюдом покончено, он разливает еще по одной порции вина.
— Мне доложили, что тебя искал какой-то человек. Хэнк, кажется.
Я замираю с вилкой в руке.
— Хэлг. Что вы ему сказали? Где он?
Гордон пожимает плечами.
— Я с ним не разговаривал и понятия не имею, куда он отправился. Хотя… С Роатана не спрыгнешь. Кто он тебе? Твой мужчина?
— Напарник.
— Тем лучше. Если хочешь, я прикажу компенсировать ему потерю напарницы. Найдет себе кого-нибудь еще.
Стараюсь не выдать своего негодования, но чувствую, что щеки покраснели. Этот жирный ублюдок смеет меня оценивать, словно вещь! «Спокойно, Вероника, спокойно. Если он даст Хэлгу денег, хуже нам от этого не станет».
