— Почему я должна уезжать? — запальчиво спросила она.
— В письме…
— Вот именно, Хельму, ты написал о каких-то преступниках и неспокойной обстановке в городе, но разве в Оверане сейчас не опаснее, чем здесь?
Волк повесил пальто на крючок и только после этого ответил:
— Для тебя нет. Юстина, прошу, пойми, ситуация вышла из-под контроля. Я не успеваю за происходящим, и вероятность того, что с тобой что-нибудь случится раньше, чем я решу проблему, слишком велика.
Она нахмурилась, поджала губы и посмотрела на меня.
— А ты что скажешь?
За всеми событиями прошедших дней я как-то забыла, что Юстина была свидетельницей моей позорной поимки и знала про мою разговорчивость.
— Скажу, что с тобой может случиться что-нибудь плохое раньше, чем МЫ решим проблему. И поверь, ты бы не хотела, чтобы это плохое с тобой случилось. Грязное это дело. Да и потом, дыра в груди тебе точно не пойдет… и кровью платьице забрызгаешь, а оно у тебя такое красивое.
Платье у Юстины и правда было красивое. Глубокого изумрудного цвета, с вышивкой на манжетах и россыпью блестяшек на лифе.
— Прекрати! — одернул меня волк.
— Ну да, может быть, я слишком драматизирую. Вполне возможно, в тот момент на тебе будет не очень красивое платье…
— Поняла я, поняла, — перебила меня Юстина. — Сейчас же соберу багаж.
— Может, останешься на ужин? — вежливо уточнил Хельму.
От предложения она отмахнулась.
— Я не голодна.
— Я тебя провожу, — решил волк, и я подобралась, готовая спрыгнуть обратно на его плечо.
Юстина не возражала. Время было позднее, а ее экипаж находился в начале улицы, до него еще нужно дойти.
Хельму готов был даже проехаться с нею, игнорируя мое недовольное сопение, но Юстина отказалась. Забралась в карету, пообещала, что завтра дождется людей волка и только с ними покинет город, и уехала.
— Разве Деккар угрожал кому-то, кроме сотрудников управления? — негромко спросил Хельму.
Мы стояли посреди улицы, сияние растущей луны и щедрой россыпи звезд отражалось от снега, удивительно ярко освещая улицу, делая работу уличных фонарей почти бесполезной и позволяя хорошо видеть, как бодро от нас удаляется темная карета.
— Не угрожал, но мне показалось, что вырванное сердце — это куда интереснее, чем перерезанное горло или ножик под ребра. К тому же она ведь никогда не узнает, что я ей соврала.
— Анха… — покачал головой волк.
— А что?
Хельму промолчал, развернулся к дому и побрел обратно, умудряясь наслаждаться тихим, умиротворяющим зимним вечером даже на голодный желудок.
