Нерасторопные на первый взгляд, они неожиданно быстро и слаженно бросились на меня. Первый, попытавшийся схватить за плечо, получил кулаком в нос и отшатнулся, размазывая по лицу кровь.
— Ну можно же решить все миром.
Я пропустила момент, когда еще один из этой банды зашел мне за спину и попытался обездвижить. Ему я заехала затылком, повредив еще один нос.
Третий, воспользовавшись моментом, ударил меня по лицу какой-то деревяшкой. Щедро, с оттяжкой. Отчего меня швырнуло к стене.
На какое-то мгновение перед глазами потемнело, в голове взорвалась боль, впиваясь острыми осколками в мозг. Я успела почувствовать, как меня схватили за волосы, вспомнила, что хотела их подстричь, и сильно разозлилась.
Того, как по волосам, плечам и спине, обнимая руки и медленно сжигая одежду, побежал огонь, я не видела. И плохо помнила, как впечатала в стену первого попавшегося под руку агрессора, зато хорошо помнила, как он орал, пока одну сторону его лица царапал шершавый камень, а вторую прожаривала моя горящая ладонь.
Едва ли он слышал, как я почти с сочувствием произнесла:
— Ну я же пыталась быть вежливой. Ну чего вы, а?
Кто-то рухнул в воду, пятясь от меня, когда я пошла к своему тайнику. Те двое, с поврежденными носами, убежали, стоило мне только загореться. Поджаренный мною потерял сознание от боли. Последнего унесло рекой.
Прежде чем забрать чешую, я упала в снег и долго каталась, чтобы затушить огонь. Как сделать так, чтобы он потух сам, я не представляла.
Огонь ушел неохотно, оставив на коже легкий румянец. Когда я опустила руку в воду, чтобы вытащить мешочек с чешуей, та зашипела, будто я остужала что-то раскаленное.
Еще несколько минут я просто стояла над водой, глядя на стремительный поток и приходя в себя.
Желание бежать к волку, чтобы рассказать ему, как я теперь умею, мешалось с ужасом от только что совершенного. Я горела. Голые руки и спина, безнадежно испорченные пальто и китель, и рубашка с огромной прожженной дырой на спине, державшаяся на мне благодаря уцелевшему воротничку, были тому подтверждением.
Но как я горела? Почему я горела? Что я при этом испытывала? Как это контролировать?
Смогу ли я это повторить?
У тарсы все получалось как-то само, инстинктивно. Мне не приходилось учиться вызывать огонь, он появлялся по первому моему желанию.
У человека ничего такого до сегодняшнего дня не получалось. Зафрэ относился к этому спокойно и в наши короткие встречи, когда мне удавалось улизнуть от волка и прокрасться к камере артефактора, советовал не переживать по этому поводу.
