секунду измерил длину ноги и ширину талии.
— Черт с вами, пишите, — сказал Жаба, — имя: Гавриил, фамилия: Жаба.
Портной вписал имя и фамилию и дал карандаш Жабе.
— Подписывайтесь, — сказал он, смотря на студента с удовольствием.
Студент подписал.
В то же мгновение он почувствовал, что левая рука у него одеревенела. Он попытался шевельнуть ею, но в эту секунду одеревенела и правая.
Он хотел закричать, но с ужасом понял, что не может шевельнуть губами.
Собрав последние силы, он метнулся к двери, туловищем прикрыл ее за собою и, покачивая деревянным телом, побежал вниз по лестнице.
— Стойте! — кричал Футерфас. — Вернитесь! Еще одна минута! Подождите!
Он побежал было за Жабой, но, вспомнив, что оставил крылья в прихожей, вернулся. Когда же, с крыльями под мышкой, он вновь спустился по лестнице, Жаба завернул за угол и скрылся.
— Хо, хо, хо! Хватай его за ногу! Петька, лови! Гражданин, посторонитесь! Куда он исчез? Хо, хэ, хи! Ловите, ловите!
Но поймать Жабу не могли. С самого раннего утра, с того часа, когда охтинские хозяйки отправляются на базар и дворники заметают улицы, заметили деревянного студента на живых ногах.
Самой первой подняла крик баба, катившая на базар тележку с овощами. Жаба налетел на нее, опрокинул тележку, разорвал юбку, наступил на ее конец и побежал дальше. Казалось, что вся сила, которою он раньше владел, перебралась в ноги.
Крики и отчаянный гомон преследовали его. Мальчишки орали, как бешеные, подкатывались под самые ноги, бросались
— Хо, хо, хо! Лови его! Фигура! Лови фигуру! Деревянный! Кто деревянный? Милиционера! Милиционера!
Жаба пробежал Охтинский мост и остановился, пытаясь обернуться. Но тут милиционер схватил его за руку.
— Гражданин призрак, — сказал с полной серьезностью милиционер, — будьте добры назвать ваше имя и фамилию. В противящемся случае пожалуйте в комиссариат.
Гражданин призрак равнодушно покачивался, не давая себе труда ответить на столь серьезно поставленный вопрос.
Толпа, сперва в почтительном молчании следившая за разговором милиционера с Жабой, снова начала приходить в некоторое волнение. Оно усилилось, когда через толпу, крича, стал пробираться какой-то старый еврей с аршином в руках и двумя огромными крыльями под мышкой.
— Жаба, Жаба! Куда вы убежали? — кричал старик. — Что же, вы не могли потерпеть еще одну минуту?
Деревянное туловище качнулось было в его сторону, но милиционер преградил дорогу обоим.
