О Норе там ничего не было.
Не то чтобы мне было о чем искать, учитывая, что я не знаю ее фамилии. Но даже после того, как я связала ее с Бенджамином, я ничего не нашла.
Когда я показала фотографию Карли и спросила, похожа ли девушка на маму, она долго рассматривала ее, прежде чем вернуть и сказать, что что-то было не так и что это определенно не Дженн.
Я не стала говорить, что девушка на фотографии не была под кайфом, или пьяна, или избита после жизни, полной тяжелых вечеринок и плохих решений.
Я просто пожала плечами на череду любопытных вопросов Карли и пробормотала ложь: что это проект, который я сделала для художественного задания. Потому что я не могу дать точного объяснения. Не про изображение и уж точно не записке, где пишут о моих настоящих родителях или предупреждают не позволять ему победить.
Победить кому?
Кого я должна удержать от победы? Сэйнта?
Этот ублюдок уже сделал это.
Стук в дверь моей спальни отрывает меня от моих суматошных размышлений, и я быстро прячу фотографию и записку под подушку и кричу: — Войдите.
В следующий момент Карли врывается в мою комнату. Она полна горячей энергии, когда начинает расхаживать по моей комнате.
Я со вздохом сажусь, обхватываю руками свои голые ноги и готовлюсь к ее последней тираде. Она была такой почти с той минуты, как я приехала домой. На самом деле, наверное, с той минуты, как я смогла полностью объяснить, что произошло в ту ночь, когда загорелся дом Ангеллов.
Она постоянно находилась в режиме мамы-медведицы, но у нее нет никого, в кого она могла бы вонзить свои когти.
— Я так зла, — рычит она. Она не сразу вдается в подробности, но это не имеет значения. К настоящему времени я достаточно хорошо знаю контекст ее гнева.
— Карли, ты должна отпустить это.
Она поворачивается ко мне, ее большие голубые глаза еще больше расширяются от недоверия.
— Отпустить это? После того, что они с тобой сделали? Ни за что на свете!
— Дай угадаю, ты только что снова говорила с директором Олдриджем?
Ее растрепанный светлый пучок колышется вверх и вниз, когда она качает головой.
— Он сказал мне, что свяжется с нами по поводу ваших пропущенных экзаменов после каникул. Ты не виновата, что пропустила эти чертовы экзамены. Это не твоя вина, что они заставили тебя уйти.
Я почесываю подбородок, пытаясь придумать что-нибудь новое, чтобы успокоить ее ярость.
— По крайней мере, они не арестовали меня.
Боже, это звучит так жалко.
— Ты вообще не должна была быть подозреваемой! — заявляет она.
