- Училась.
- Кто? - спросил я уже по-русски.
- Бабушка.
Я не понял, попытался повторить:
- Бабуш...
- Грэндмазер, - нашлась Эва и одарила меня самодовольной улыбкой.
- Твой бабуш... грэндмазер - делать массаж?
- Да, - кивнула девушка. - Зэ бэст.
Новая гениальная идея мелькнула в моей голове, и я не стал утруждать себя её долгим обдумыванием - сразу произнёс вслух:
- Где она работать?
- Нигде. Пенсия.
- Ты показать мне твой грэндмазер?
Эва нахмурилась:
- Зачем?
- Бизнес.
Девушка вздохнула:
- Она не может работать. Нет документа.
- Я делать документ.
Эва вздохнула:
- Не надо. Она не хочет работать. Устала. И артрит.
Я в очередной раз подивился несговорчивости русских женщин. На этот раз ей почти удалось меня разозлить: тут был не один только расчет на то, чтобы затащить девушку на свидание. Мне было интересно: если ученица делает такой массаж, что же творит с клиентом учитель?!
- А твой мама тоже делать массаж? - поинтересовался я на всякий случай.
- Да. Но во Франции.
- А ты? Почему здесь?
- Меня не звали. Да я и не хочу. Она замуж вышла и уехала к мужу.
Уехала к мужу. Это хорошо. Значит, и дочь не станет упираться, если я захочу её увезти... я поймал себя на этой мысли и очень удивился. Во-первых, я её почти не знаю - странно думать такие вещи о незнакомке. Во-вторых, она сама даже не соглашается увидеться с нею вне отцовского предприятия. И насчёт серьёзных намерений она меня сразу предупредила: мы из разных культур, а значит, не сможем договориться. Ну, это мы ещё посмотрим...
Пару дней я промаялся, размышляя о том, как же мне подкатить к этой неприступной фее, и только под конец сообразил, что за всё это время ни разу не вспомнил про Еву. Обычно я всегда думал о ней утром, едва проснувшись, потом вечером, сбрасывая скопившееся напряжение в душе - представлял её в своих руках, горячую и трепещущую, а затем уже засыпая. И это не считая вечные фоновые мысли о ней в течение дня. А теперь, вдруг, - ничего. Полная тишина. И только упрямая массажистка с её волшебными ручками на уме. Ведьма, не иначе.
Осознав наступившее облегчение в своей глупой бесперспективной привязанности к мачехе, я вдруг почувствовал непреодолимое желание позвонить отцу. Просто так, не по поводу бизнеса. Теперь я мог разговаривать с ним, ничего не скрывая, и это очень воодушевляло.
- Дахи! - воскликнул он, и я чуть не расплакался, как мальчишка, услышав родную речь и низкий, с лёгкой хрипотцой, голос отца. - Как хорошо, что ты позвонил! Я уже начал волноваться... Как ты? Общаешься с кем-нибудь, нашёл друзей?
