Эти размышления занимали меня, пока я переодевалась, причесывалась и плескала себе в лицо оставшейся в кувшине чистой водой. Бадью обещались забрать утром и, судя по всему, кроме меня ею никто больше не пользовался.
Воспоминание о вчерашнем мытье заставило меня замереть от какой-то смутной догадки. Пока еще неясного ощущения неправильности происходящего. Вот только разобраться, что именно меня насторожило, я, как ни старалась, не смогла. И в самом деле, что может быть такого странного в обычном купании?
Стоп! А если речь идет и не обо мне вовсе? Тогда о ком? О Роне? Но почему? Хотя, если вдуматься, как минимум одна причина для удивления на его счет у меня имеется. Ведь точно помню, что вечером, когда я готовилась ко сну, он был одет в пижамные брюки. Сама же их на нем меняла после использования целительского амулета, излечившего острое воспаление и сбившего горячку, а затем легкого обтирания. Но утром Рон почему-то оказался совершенно раздетым.
Выходит, просыпался и вставал? Просто по нужде? Но отчего тогда вернулся без брюк? И почему мне кажется, что причина беспокойства в нем, но… не в этом?
Так, с этим пора заканчивать! Гадать можно до бесконечности, и так ни к чему не прийти. Надо осмотреться на месте.
Первое, что мне бросилось в глаза, когда я вернулась в комнату, оказалась одежда Рона, небрежно переброшенная через спину стула, хотя я вечером, после получения из стирки, развесила ее аккуратно, как привыкла делать всегда. Значит, точно ночью одевался и выходил из комнаты. Но куда? До уборной, находящейся в конце коридора, он мог бы дойти и в пижамных штанах. Может, спускался поесть в общий зал? Сама-то я легла спать довольно рано, вымотанная дорогой и насыщенным хлопотами днем, а обслуживают в тавернах обычно до поздней ночи. Вполне вероятно, что так и было.
Надо бы уточнить у трактирщика этот вопрос. Если Рон уже достаточно окреп для таких передвижений, то и позавтракать может спуститься самостоятельно. Не придется нести ему в комнату тяжелый поднос по узкой лестнице.
Обернувшись в сторону кровати, где все еще мирно спал предмет моих размышлений, я на несколько секунд «прикипела» взглядом к его неподвижной фигуре. Но потом, стряхнув оцепенение, решила подойти поближе, чтобы разобраться во вновь вспыхнувшем смутном чувстве неправильности. Да что не так-то?!
Однако стоило мне приблизиться и чуть склониться ближе, рассматривая его лицо в скудном свете раннего утра, как все тут же стало на свои места.
