Коряга, судя по скрежету, вытащил саблю, Офелия подобралась и затянула бледную кожу чешуей. Горе-отряд медленно двинулся вперед.
«Стойте, куда же?»
Михаэль смотрел им вслед, а сам не мог от страха пошевелиться. Он войну никогда не видел, он и монастыря-то не покидал, и вот такое. Стычки по дороге происходили без его участия — впереди, как в поговорке про хромых и убогих, шел Авектус, этот странный, этот мертвый рыцарь, и все расчищал.
В голове Михаэля творилось черти что, ноги не держали.
«Бог света, я же верил в тебя! Помоги?»
Тщетно. Бог света, видно, сам в себя не верил.
«Если я веду отряд, я должен быть там. Вперед! Я… я… хотя бы погибнуть так, чтобы потом об этом сложили легенду. Хотя бы маленькую. Хотя бы детскую сказку. ВПЕРЕД!»
Коряга и Офелия свернули, тень девушки пробежала по стене и стала уменьшаться. Михаэль глубоко вздохнул, и тут сердце бешено забилось — сзади раздались шаги. Там никого не было, монах знал, знал как и то, что сущность, звук, нечто кралось следом.
Не помня себя от страха, Михаэль бросился вперед. Поворот, шаг, поворот — грохот стоял страшный, будто прямо над ухом меч проламывал доспех. На земле лежали скелеты, мерцал неразрушимый знак предостережения. Офелия судорожно перебирала исцеляющую вязь, чуть дальше наклонился Коряга — с белым, как простыня, лицом. Он тянулся обыскать труп на полу, а рука наемника стремительно чернела от кончиков пальцев к плечу, и крошилась, и осыпалась горстками пепла.
* * *
Проклятие было необратимым. Михаэль понял это, когда в шестой раз зарастил руку Коряги свежей кожей, а она вновь начала чернеть.
Наемник нарочито хохотнул.
— Кажется, я кончился. Признай уже.
— Нет, нет, — Михаэль упрямо покачал головой, — я просто буду поддерживать заклинание. Просто буду поддерживать, и…
— А к-когда ты устанешь или заснешь, он у-умрет, — подытожила Офелия. — Только б-будем отвлекаться.
— И что?! — Михаэль чувствовал раздражение. — Оставить его?
Монах понимал, что должен принять решение и немедленно. Ведь он теперь был главный, он отвечал за успех, за людей — за все. Это и пугало, и воодушевляло.
«В магическом поединке от Коряги никакого толку, значит, наемник — груз. Так? Я тоже не особо полезен, но я узнаю щит. Да и лучше быть полным сил и не отвлекаться на фоновые заклинания, так? Вылечить его уже нельзя, так? Нельзя. Необратимые заклинания не останавливаются».
Рука Коряги почернела до запястья, затем проклятие поразило вены предплечья, плеча. На лбу наемника выступил пот, челюсти сжались.
