– У нас есть драконы.
– У него тоже. К тому же я не уверена, что Молния пойдёт против своих бывших хозяев.
– Разве она не полностью подчинена тебе?
– Подчинена? Драконы не рабы. То, что вы почитаете за подчинение, я бы назвала неким… симбиозом.
Олиера нахмурилась, пытаясь осознать значение непонятного слова.
– Что такое симбиоз?
– Слияние, сосуществование, соединение. Мы с Молнией связаны, это так. Но она также связана и с родом Хасепти.
– Что это значит?
– Я не уверена, что мы сможем использовать Молнию против этих людей. Поговорите с отцом. Постарайтесь убедить его, матушка, что нам лучше не делать себе врагов там, где можно обойтись и без этого.
Какое-то время мы поговорили о том, о сём. Но я дала Олиере то, что она хотела узнать. Я готова была уехать. Она рада была меня проводить.
Но оставался ещё король Зигмунд. Который не меньше, чем Атайрон желал власти и над драконом, и над последним отпрыском Санисторов.
Впрочем, мне было всё равно, чего желает отец. Слишком много грозовых туч собиралась над нашими с сыном головами. Если потребуется, я воспользуюсь моим единственным козырем без отцовского благословения. Мы с Молнией отыщем дорогу в Цитадель.
Я не отдавала себе в этом отчёта, но ноги сами принесли меня в Драконью Обитель, которую отец повелел отстроить для моей могущественной питомицы. Теперь она обитала здесь вместе с парой своих дракончиков. Я по-прежнему видела в них малышей, хотя оба уже были размером с приличных лошадок. Ну, если к лошадкам приделать ещё крылья, что в размахе достигали около десяти метров.
Почувствовав моё появление, Молния подняла узкую змеиную голову и издала гортанный горловой звук, выдыхая их чёрных ноздрей небольшое облачко дыма.
– Здравствуй, моя красавица. Хочешь покататься?
В жёлтых глазах словно плескалось расплавленное золото, в центре которого островками плавами два вытянутых, узких острых лезвия – зрачки. Молния глядела на меня не мигая. Когда-то этот пристальный взгляд пугал меня до… даже неприлично сказать, до чего. Но я давно перестала бояться мою опасную, чудовищную союзницу.
Я подошла, положив ладонь на горячую, как разогретая печь, драконью чешую. Тому, кто видел Грома или Рока, моя Молния показалась бы изящной. Такой она и была. Девочка-красавица. Но взбираться на неё было приблизительно тоже, что карабкаться по пожарной лестнице на третий этаж.
