Мажор Vs Провинциалка | страница 11
— Давай, Ром. Мне нужно дело только пигалицы, которая с краю сидела. Ты лицо этой Ниф-Ниф запомнил? — поинтересовался Макаров у Ромыча, хорошего приятеля, соратника по футбольной команде и просто скромно — горячо любимого племянника ректора.
— А то, — заржал тот. — Почему Ниф-Ниф?
— Ты нос ее видел? Он на пятак свиной похож — слишком курносый.
Так, через пару часов, сидя в раздевалке, перед тренировкой, Богдан пролистывал копию личного дела Евгении Швед.
Евгения Швед, девятнадцать лет, через пару месяцев двадцать. Хммм, поздновато в универ поступает. Средний аттестат, но экзамены сдала на очень хороший балл. Может, купила? Хотя, откуда у нее такие деньги, чтобы даже зачет в этом вузе купить, не то, что вступительные? Сама из маленького городка — приезжая одним словом. Фамилия-то какая и у такой недалекой. Ничего выдающегося: среднестатистическая во всем и во внешности в том числе, — размышлял он, разглядывая ее фотографию. Хмыкнул, сделал снимок ее фотографии, отправил своему приятелю, администратору клуба «Тайфун» и отшвырнул папку в сторону. А то, что та явится на вечеринку, он даже не сомневался. Ну, а если нет… достанем по-другому.
Ну что, Швед, поиграем. Зря ты со мной связалась! Как там говорилось: «Отсель грозить мы будем шведу»? Нееет, не грозить, а казнить.
И вот начало положено. Один звонок и она персона нон грата на сегодняшней вечеринке по случаю посвящения первокурсников. «Даже смешно — ее праздник, а ей самой во входе отказано», — ухмыльнулся Богдан, потягивая пиво, сидя в клубе за столиком сбоку от сцены. Первый тайм за ним. Он смог преподать урок этой Ниф-Ниф. Но это был первый урок. Всего лишь первый.
— Слушай, Дан, дело конечно не мое, — вторгся голос Ромыча в его размышления, — но не слишком ли ты круто взялся за Швед?
— Ты прав, не твое, — коротко бросил приятелю.
— Слушай, она ж первогодка. Забей ты, — продолжал увещевать парень.
Макаров понимал, что друг где-то прав. Но что-то незримое его бесило в девушке. И вот сегодня у входа, вместо того, чтобы попытаться убедить Богдана пойти на мировую, она стояла и тупо его разглядывала в открытую, не исподтишка. И что самое поганое в этом — ему понравилось. Макарову не привыкать, что на него пялятся бабы. Но, чтобы так странно — медленно, странно — тягуче, так естественно и без заигрывания… Он будто физически ощущал этот взгляд красивых глаз на своих руках, животе и ниже. Почувствовал — надо остановить эту ревизию. Демонстративно хмыкнул. А она на шею уставилась. Как понял, что татуировку разглядывает — кожу на этом самом месте чуть закололо.