— Я веду к тебе твою мамочку, — сказал Боран.
— Вот так?
Боран пожал плечами.
— Что я должен был делать? Сломать ей запястье?
Викингу эта идея показалась заманчивой.
— Иди сюда, — прорычал он.
И снова он говорил с Бораном. Прежде чем она осознала, что происходит, Боран сделал какой-то странный поворот и вырвался из ее хватки. Ее щеки вспыхнули, когда Елена поняла, что он играл с ней.
Взгляд Викинга скользнул по ее телу, и Елена задрожала. На этот раз дрожь возникла не из-за волн холода и жара, омывавших ее.
Она уронила свое жалкое оружие и умоляюще посмотрела на него.
— Пожалуйста. Мне нужно увидеть Вики. Мне нужно знать, что она в безопасности.
Его глаза вспыхнули.
— Ты думаешь, я причинил бы боль собственной дочери?
— Я больше не знаю, на что ты способен.
Елена пожалела об этих словах, как только они вышли, и узнала их такими, какие они есть — средством причинить ему боль точно так же, как Викинг причинил боль ей.
Он схватил ее за волосы и потянул их назад, задирая ей голову.
— Думаю, ты скоро это узнаешь. — затем он наклонился к ее уху и прошептал: — Ты забрала у меня моего ребенка. Мою дочь!
В его голосе нельзя было не заметить собственнические нотки. Его слова успокоили в ней страх — что бы с ней ни случилось, Викинг никогда не отвернется от своей плоти и крови, как Елена и предсказывала. Вики будет в безопасности.
Затем ее осенило то, что он только что сказал. Ее сердце забилось быстрее.
— Ты говорил с Вики? Она тебя нашла? Слушай, ты должен...
Он перебросил Елену через плечо и снова спустился по лестнице обратно в ее тюрьму. Бросив ее обратно на матрас, Викинг возвышался над ней, словно мстительный бог.
— Никогда не говори мне, что делать. Меня выворачивает наизнанку при мысли о том, чтобы выполнять твои требования.
Черт! Он ее не слушал. Елена вскочила, готовая отстаивать свое дело, когда он замер. Его взгляд упал на ее грудь, и его рука обернулась вокруг львиного ожерелья, которое она все еще носила.
Она тяжело дышала, когда Викинг пристально смотрел ей в лицо, его горячее дыхание касалось ее щеки.
— Ты сука, — прошептал он. — Ты двуличная, вероломная сука, крадущая детей.
Каждое слово было осколком льда, проникавшим в ее сердце. Они разрезали его на части, так что она боялась, что еще одно слово разнесет его на миллион частей.
Окончательно разобьет.
Елена уставилась на его твердые губы, находившиеся так близко от нее. Может быть, это был способ удержать его от ее дальнейшего уничтожения, а может, ее охватило чистое безумие. Как бы то ни было, что-то внутри нее щелкнуло, и она прижалась губами к его губам.
