Приблизительно через год после смерти отца мне стал сниться такой сон. Неожиданно возвращается отец, как будто он где-то лечился или просто уезжал. Вроде бы я знаю, что он умер, но отец или объясняет, что просто тяжело болел, или в других вариантах этого же сна, я сам как-то объясняю это чудо, или остается какая-то тайна, темное место в объяснении. Иногда отец просто живет, общается с нами; иной раз он даже работает; временами кажется, что он совсем выздоровел; подчас еще болеет, но болезнь удается притормозить. Несколько раз мы с отцом разговаривали о чем-то очень важном, как никогда не говорили на самом деле. Этот сон с вариациями снился мне несколько лет. Помню удивительное чувство облегчения во сне и радость за мать. Как можно объяснить этот сон?
В данном случае оказались блокированными: желание поговорить с отцом о серьезных проблемах жизни (я до сих пор сожалею, что не смог этого сделать, когда он был жив); жалость, что отец так рано ушел из жизни, не успев, как говорила моя мать, хоть немного пожить по-человечески, когда уже стало можно; и, наконец, переживания по поводу страданий матери. Во сне я смог прожить события, связанные с моей блокированной активностью, причем знание о реальной смерти воспринималось, с одной стороны, как переживание какой-то неувязки, тайны, темного места, с другой – в виде определенных объяснений, мало осмысленных для бодрствующего сознания, но вполне убедительных для сонного. Параллельно все эти годы во мне происходил неслышный переворот: я все больше обнаруживал в себе отцовские черты и ценности, все чаще мысленно обращался к нему (чего я почти не делал при его жизни). Закончился этот переворот тем, что отец вошел в мою жизнь, занял прочное место в моей душе, причем не просто как воспоминание: было вполне реальное ощущение его присутствия. С этим совпало и исчезновение самого сна, очевидно, контрреальность распалась.
В заключение вернемся к утверждению, что знание естественных составляющих субъективности позволяет лучше понять самих себя, одновременно выступая концептуальным моментом самой субъективности. Действительно, предложенная здесь концепция сновидений задает отношение к самим сновидениям. Если мы принимаем ее, то начинаем внимательно относится к своим сновидениям, переживаем их, стараемся запомнить, прилагаем усилия, чтобы понять, какие блокированные желания (нереализованные программы) в них реализуются, о каких аспектах личности говорят сновидения. Не меньшее значение знания о сновидения играют в организации правильного образа жизни и работы над собой. Например, их анализ позволяет уяснить, как во сне работает наша психика (выключается ли полностью сознание, не перевозбуждены ли мы и прочее), с какими проблемами мы не справляемся или не осознаем их, что и ведет к блокировке соответствующих желаний. Выявление снов наяву или галлюцинаций свидетельствует о том, что мы не успеваем за ночь реализовать блокированные желания. О том же говорят желания реализовать себя в искусстве или общении или почти навязчивое обдумывание своих проблем. Впрочем, нельзя забывать, что сновидения не показывают нам прямо наши проблемы, ведь сны нужно еще правильно понять (истолковать), например, на основе той же предложенной концепции.
